«Ну, влип, — думал я. — Это — таёжные пожарники. Десант. Они думают, что я поджёг тайгу».
— С чего ты взял, что он поджёг? — спросил десантник постарше, с бородой.
— А чего он около пожара трётся? Точно, батя, это он поджигатель.
— Погоди, Венька, что значит трётся? — сказал бородач, как видно Венькин отец. — Надо сначала разобраться.
— Я блуждаю два дня, — сказал я. — Вижу — люди с неба падают. Обрадовался, а он мне — подножку.
И я стал рассказывать, как заблудился, попал в пожар, увидал этого Веньку и побежал ему помогать.
— Помогал он тебе? — спросил отец.
— Помогал.
— А если б он поджёг, с чего бы стал помогать? Он бы дёру дал.
— Неизвестно, — сказал Венька. — Может, в нём совесть проснулась.
— Мне интересно, — сказал я, — когда в тебе, Венька, совесть проснётся?
Десантники засмеялись.
— Ладно, — сказал бородач, — ты не сердись на Веньку. Он парень горячий — пионер.
— Что? Что такое? — изумлённо переспросил я. — Пионер? Сколько ж тебе лет?
— Сколько надо, — мрачно ответил Венька, как видно всё ещё подозревая во мне поджигателя.
…Пока мы разговаривали, я совсем забыл про пожар. Здесь, на поляне, он почти не чувствовался. Только пахло горелой листвой, а я-то думал — печёной картошкой.
Самолёт сделал новый заход, выбросил ещё двух парашютистов, какие-то ящики и тюки, которые тоже опускались вниз на парашютах.
— Ладно, — сказал Венька и вдруг улыбнулся мне. — Вроде он и правда не поджигатель.
— Поможешь нам? — спросил Венькин отец.
— Конечно, — ответил я. — А что надо делать?
— Пожар тушить. Если согласен — поступай к Веньке под начало. Давайте, ребята, готовьте всё поскорей, а я побегу пожар посмотрю.
— Пошли и мы, — сказал Венька и тронул меня за рукав. — Надо все ящики на поляну перетащить. Скорей.
Следом за Венькой я побежал к кустам, над которыми виднелся смятый теперь купол парашюта. В зарослях иван-чая лежал тяжёлый ящик. Я взвалил его на спину, а Венька принялся распутывать, собирать парашют.
— Веньк, — сказал я, — а что в ящике?
— Взрывчатка. Тащи её на поляну.
«Ого, — подумал я, — не подорваться бы, чего доброго!»
Скоро мы перетащили все ящики и тюки на поляну. Вернулся и Венькин отец.
— Очаг небольшой, — сказал он. — Хорошо, что ветра нет. За ночь управимся.
Десантники разобрали тюки с инструментом и мне дали топор.
— Мы начнём просеку рубить, — сказал Сергей Иванович, Венькин отец, — а вы с Венькой идите сзади и подчищайте. Рубите кусты, бурелом оттаскивайте в сторону.
Он махнул топором — сосенка повалилась на землю, за ней — другая. Сергей Иванович крушил подлесок. Деревья будто взвизгивали под его топором, и мне только видно было, как топор вылетает у него из-за плеча, а после блестит у ног.
