Между тем с уроками плавания произошла небольшая заминка. Девочки учиться продолжали, однако Сигрид предпочла от своих уроков отказаться. Конечно, Ловиса и Лотта выразили по этому поводу разочарование, но Тенгвальд спорить не стал. После чего было введено новое правило: двойняшкам разрешается подходить к берегу только в присутствии дяди.
Тенгвальд присел на корточки, наклонился к Ловисе и положил руку ей на плечо.
— Чудесная картинка. Твоим родителям наверняка понравится.
— А моя? — Лотта подняла кусок ватмана. — Угадай-ка, что это?
— Ага, — сказал Тенгвальд, внимательно изучая рисунок. — Это Каллинектес сапидус.
— Калли… кто? — Ученый термин заставил Лотту споткнуться. — Дядя Тенгвальд, разве ты не видишь клешни? Они голубые. И глаза-бусинки. Это же голубой краб!
Тенгвальд хмыкнул.
— Лотта, именно это я и сказал. Просто привел научное название данного вида. Каллинектес — это по-гречески. Означает «красивый пловец». А сапидус по-латыни означает «вкусный».
Однако девочка продолжала хлопать глазами.
— Ну, голубого краба красивым не назовешь, но… — Лотта пожала плечами, — если его правильно приготовить, он действительно вкусный.
Тенгвальд потрепал умную племянницу по голове и улыбнулся.
Окружавший Сигрид воздух потрескивал. Она обвела взглядом фигуру Тенгвальда. Его лицо и руки покрылись золотистым загаром, поскольку теперь он каждый день играл с детьми во дворе. Когда Тенгвальд присел на корточки, легкие хлопчатобумажные брюки обтянули его сильные бедра.
У Сигрид пересохло во рту, и она уставилась на пластмассовый стаканчик с цветными мелками. Бумажная обертка наиболее часто используемых мелков истерлась, в то время как остальные выглядели совсем новыми.
Но прошло несколько секунд, и ее взгляд сам собой опять устремился к Тенгвальду, беседовавшему с детьми.
И тут внутренний голос издевательски прошептал: у мужчины с такими иссиня-черными волосами и неправдоподобно зелеными глазами наверняка будут красивые дети.
Сигрид чуть не ахнула. Ее брови округлились, глаза расширились. Но она быстро взяла себя в руки. К счастью, никто ничего не заметил.
— Сегодня утром Сигрид помогала нам печь печенье, — сказала дяде Ловиса.
— Мы положим его вместе с этими картинками и пошлем по почте маме и папе, — добавила Лотта.
— А мне пару кусочков не оставили? — спросил Тенгвальд, положив руку на край стола.
Взгляд Сигрид упал на его длинные пальцы, и она тут же вспомнила, как прикосновение этих загорелых пальцев бросало ее в жар. Пришлось опустить взгляд и сделать глубокий вдох. Когда Сигрид вновь подняла глаза, она запретила себе думать о чем-либо, кроме этой беседы.
