— Если перерегистрировать «Антираспад»… — наморщив лоб, начала Аманда. — Перерегистрировать на другой профиль, понимаете?.. Надо узнать, предприятия какого профиля имеют сейчас максимальную льготу по налогообложению, это ведь через каждые полгода меняется… У меня есть один старый знакомый, он поможет и с информацией, и с быстрым переоформлением… — Она медленно, как сомнамбула, поднялась и надела белый плащ, который перед этим бросила на директорское кресло, внезапно ее глаза заблестели. — Если мы получим льготу по налогообложению, мы выкарабкаемся!
Норберт ощутил неясную тревогу.
— Погодите, Аманда! На какой профиль вы хотите нас перерегистрировать?
— На такой, чтоб была льгота! Я сама еще ничего не знаю…
— Но это должно быть что-то такое, с чем мы справимся!
— Да, разумеется! — Директор энергично закивала. — Конечно, я имею это в виду… Мы не будем банкротами, пускай сейчас неудачное для бизнеса время!
— Что делать, мы живем в эпоху заката Империи, — философски заметил Норберт.
— Не заката, а развала, — поправила Аманда. — Закат уже кончился. Я пошла, ребятки, пожелайте мне удачи!
Она стремительно, как черно-белый вихрь, пересекла комнату, в коридоре застучали, удаляясь, каблучки.
— Думаешь, у нее получится?
Норберт уныло пожал плечами. Потом, поглядев на затылок друга, опять отвернувшегося к монитору, подумал: если «Антираспад» обанкротится, Олег среди них будет единственным, кто найдет новую работу без проблем. Потому что он больше, чем первоклассный компьютерщик, — возможно, гениальный. Норберт подозревал, что он сумеет заставить работать любую вычислительную технику, которая в принципе способна работать. Компьютер «Антираспада», доставшийся Аманде по бартеру, в течение долгих лет лежал у нее дома мертвым грузом — это была древняя машина, времен расцвета Империи. Олег разобрался с ним за четыре дня. Из «Антираспада» он не уходил, не желая расставаться с такой великолепной игрушкой и садиться за «современную рухлядь». В остальном запросы у него были скромные: небольшая зарплата его вполне устраивала, лишь бы хватало на жилье и еду.
— Я пойду проветрюсь, — бросил Норберт. — Все равно делать нечего.
— Ага.
На улице было тепло. Вдоль тротуара громоздились снежные руины, под ногами хлюпало, а за углом, где еще в прошлом году непонятно зачем выкопали канаву, обнажилось месиво лиловой глины. «Спасибо, папа», — поскользнувшись на глине и с трудом сохранив равновесие, процедил сквозь зубы Норберт. Уйдя из дома, он продолжал поддерживать отношения с отцом и теткой — из-за Илси, и однажды спросил у отца: кому нужна эта чертова канава? Тот, как всегда, ушел от прямого ответа, зато произнес целую речь о том, что «город нужно благоустраивать», словно давал очередное интервью…
