Видимо, поэтому он не стал больше сопротивляться Серёжке, значит, и тот заразился особой болезнью – одержимостью, и никакая профилактика, никакие уговоры не изменят выбор. Он попытался успокоить Надежду, сказав, что и в авиации люди живут и работают. Правда, трудно свой хлеб добывают, – один раз Михаил Петрович был на военном аэродроме и обратил внимание на лётчиков, завершивших полёт, – у них форменные рубашки под высотными костюмами хоть выжимай, вода сочится, – но честно и благородно. А где он нынче лёгок, труд-то?
…На секунду мысли отошли в сторону – надо ехать… Может быть, и эти все воспоминания – своего рода тормоз, невидимый сдерживающий поводок для того, чтобы продлить пребывание в родных стенах.
Он присел на диван – Надеждина привычка присесть на секунду перед дорогой передалась и ему. Михаил Петрович считал себя человеком без предрассудков, без страха и суеверия, но вот эта маленькая традиция, неизвестно кем и для чего выдуманная, им почиталась как непременный ритуал, как какой-то языческий обряд.
Потом он поглубже натянул кепку, взял портфель с бельём и бритвенными принадлежностями и торопливо пошёл на улицу. Закрыл ключом дверь и подумал, что надо не забыть отдать ключ шофёру, может быть, потребуется. И первый раз, как острая молния, сверкнула в голове мысль: а ты вернёшься сюда?
Страшная мысль, от которой зябко передёрнул плечами, точно отряхивался, отпугивал эту мысль от себя. Настроение испортилось окончательно, в глазах зарябило, и пасмурный день стал ещё серее, вроде его затянули бесцветной бязью.
Они отъехали от дома недалеко, не выехали даже из Петровки, как обрушился дождь. Частый, он забарабанил по стёклам с каким-то ожесточением.
– А что, Михаил Петрович, вот такой дождь подправит посевы? – произнёс шофёр.
Вопрос Коля задал не случайно, как продолжение их вчерашнего разговора, когда были на озимом поле, где суховейная погода последних дней иссушила землю, и почва стала шуршащая, как песок.
– Обязательно. Самое время для посевов.
– Так, чего же вы грустите? Значит, с хлебом будем – радостно проговорил Коля, а помолчав, добавил: – Болячки ваши врачи вмиг залечат. Вы там только не переживайте.
Дождь усилился, похоже, перешёл на обложной, зарядил на целые сутки. Дорога шла среди полей, которые на квадраты поделили лесные полосы, покрытые нарядной зеленью. И воздух, степной, освежающий, насыщенный влагой, сделал лёгким дыхание. Сейчас бы выйти из машины, пройтись по дороге, но измокнешь в момент, колом вспучится одежда. Конечно, мысли эти – несусветная блажь.
