Некоторое время они молча смотрели на дорогу.
— Никак не могу понять, кто бы это мог быть, — сказала Карен.
— И я, — сказал Гутторм.
Между тем оба незнакомца подошли ближе.
— Очевидно, это все-таки они, — сказала наконец Карен.
— Да, это они, — согласился Гутторм.
А нежданные гости подходили все ближе и ближе к Сульбаккену. Вот старший из них остановился, оглянувшись назад, младший тоже остановился, потом они пошли дальше.
— Ты не знаешь, чего они хотят? — спросила Карен таким же тоном, каким был задан первый вопрос.
— Не знаю, — ответил Гутторм.
Карен отвернулась от него, подошла к столу, убрала посуду и навела порядок.
— Тебе придется снова надеть платок, — сказала она Сюннёве, — а то сюда идут чужие.
Едва она это сказала, как Семунд открыл дверь и вошел в комнату. За ним вошел Торбьорн.
— Мир дому сему! — сказал Семунд, останавливаясь на пороге; потом он медленно подошел к хозяину, к хозяйке и, наконец, к Сюннёве, которая все еще стояла в углу с платком в руках, словно не зная, одевать его или не одевать; вероятнее всего, она просто забыла о том, что у нее в руках платок. Следом за Семундом шел Торбьорн.
— Садитесь, пожалуйста, — сказала хозяйка.
— Спасибо, мы не устали, — ответил Семунд, однако сел. Торбьорн сел рядом с ним.
— А мы потеряли вас возле церкви, — сказала Карен.
— Да, я вас тоже искал и не нашел, — ответил Семунд.
— Больно много было народу, — сказал Гутторм.
— Очень много, — повторил Семунд. — И как хорошо было сегодня в церкви.
— Да, мы как раз говорили об этом, — сказала Карен.
— Когда присутствуешь при конфирмации, испытываешь такое странное чувство, особенно если у тебя самого есть дети, — прибавил Гутторм. Карен беспокойно заерзала на скамейке.
— Да, вот тогда-то и начинаешь всерьез задумываться об их судьбе, — сказал Семунд. — Поговорить с вами об этом я и пришел сегодня, — прибавил он. Потом он спокойно посмотрел вокруг, взял новую порцию жевательного табаку, а старую жвачку осторожно положил в медную коробку.
Гутторм, Карен и Торбьорн старались не смотреть друг на друга.
— Я решил, что мне надо прийти сюда вместе с Торбьорном, — медленно начал Семунд. — Неизвестно, когда бы он еще надумал поговорить с вами, а к тому же один он мог бы испортить все дело, вот чего я боялся больше всего. — Он искоса посмотрел на Сюннёве, и она почувствовала его взгляд. — Дело вот в чем: получилось так, что парень наш с самого детства, едва он стал чуточку соображать, любит вашу Сюннёве, и, думаю, не ошибусь, если скажу, что она тоже любит его. И еще думаю, что самое лучшее — это им пожениться… Я сам был против этого брака, когда видел, что Торбьорн не умеет держать себя в руках, чтобы не сказать больше… Теперь я могу поручиться за него, а не я, так она может, потому что ее власть над ним безгранична. Так вот, что вы скажете насчет того, чтобы их соединить? Торопиться тут незачем, но и откладывать это дело до бесконечности тоже не имеет смысла. У тебя, Гутторм, большой хутор, у меня поменьше, да и делить его нужно между многими, но все же мне кажется, что мы можем поладить. Прежде всего мне хотелось бы знать, что вы думаете по этому поводу; ее я спрошу последней, потому что я, кажется, знаю, чего хочет она.
