— Но ведь мы знали друг друга много лет! — сказала она.
— Да… знали… — ответил он. Воцарилась мертвая тишина, не было слышно даже рыданий. Но вот она снова заговорила, ее низкий голос звучал глухо:
— Как ужасно, что ты ничто мне не сказал.
— Ты всегда была такая гордая, что я не знал, как и подойти к тебе.
— А я ничего на свете не желала так сильно, как этого… Я ждала каждый день… ждала нашей с тобой встречи… И мне часто казалось, что я навязываюсь, а ты пренебрегаешь мною.
И снова стало совсем тихо. Теперь не было слышно ни шепота, ни рыданий, ни дыхания Ларса. И в наступившей тишине, горестно прозвучал его голос:
— Если бы я знал!
Торбьорн невольно подумал о женихе, который ему всегда нравился, и ему стало жаль его. И, словно отвечая его мыслям, новобрачная сказала:
— Ох, боюсь, мало радости ему будет со мной.
— А ведь он хороший малый, — ответил больной, снова начиная стонать, потому что боль в груди становилась все невыносимей. Казалось, боль эта передавалась и ей, ибо она вдруг сказала:
— Тебе сейчас очень больно… я знаю… Но, наверно, мы никогда так и не поговорили бы друг с другом, если бы не это несчастье.
Она плакала, и Торбьорну показалось, что Ларс тоже плачет, ибо рыдания становились все громче.
— Как хорошо, что ты пришла, — сказал Ларс. Торбьорн с нетерпением ждал, что она ответит.
— Я не могла иначе, — ответила она, а потом прибавила — Когда ты сцепился с Кнутом, я впервые все поняла. Да… горькая у меня получилась свадьба, очень горькая. А впрочем, и до того мне было не лучше…
— Я не мог больше выносить это, — сказал Ларс. И, помолчав, добавил: — Твой брат Кнут — очень злой человек.
— Да, он нехороший человек.
Они снова помолчали, потом Ларс сказал с горечью:
— Не знаю, поправлюсь ли я когда-нибудь. Впрочем, теперь мне все равно.
— Если тебе тяжело, то мне еще тяжелее.
И снова послышались рыдания.
— Ты уходишь? — спросил Ларс.
— Ухожу, — ответила она.
— Когда же мы… — он не кончил фразы. Она снова начала плакать, а потом сказала:
— Боже мой, боже мой, что это будет за жизнь!
— Не надо плакать, — сказал он. — Господь скоро пошлет мне смерть, и увидишь, тебе тогдга будет легче.
— О боже, боже, не говори так! — крикнула она срывающимся голосом.
Очевидно, она ушла, а может быть силы отказали ей и она не могла больше говорить; по крайней мере теперь не было слышно ни звука, и Торбьорн вышел из сарая.
Первого же, кого ой встретил во дворе, он спросил:
— Что произошло между скрипачом Ларсом и Кнутом Нордхаугом?
