В столовой постепенно установилась тишина. Пришёл новый воспитатель. Он снял свою куртку и, поприветствовав собравшихся дружеским кивком головы, сел рядом с заведующей.
Ученики зашептались.
Карл Великий закурил сигарету. Он сидел с важным видом, закинув ногу на ногу. Пусть «новенький» сразу увидит, что перед ним не какой-нибудь мальчишка.
Девушки из «Ласточкина гнезда» приникли друг к другу головами.
— Не мой тип, — шепнула Бритта: — слишком тонкие губы.
Лора и Стрекоза захихикали.
— Ты просто помешалась! — сказала Рената.
Инга Стефани встала. Она нервно играла своим серебряным браслетом, съехавшим ей на самое запястье. Но голос её звучал спокойно. Инга Стефани не хотела показать, как она волнуется.
— Ребята! Я не разбираюсь в лошадях и не обучалась сельскому хозяйству, но я знаю, что, если лошадь тебя не слушается, её надо огреть кнутом. — Она глотнула воздух. Гнев её всё возрастал. Глаза сузились. Повысив голос, она резко продолжала: — Среди нас есть трус! Человек, у которого не хватает мужества признать собственную вину. Мне… мне стыдно за него!
Али-баба съёжился и вцепился пальцами в колени.
Инга Стефани снова овладела собой и продолжала ровным тоном.
— Вчера вы выбросили сало в почтовый ящик, из этого я заключаю, что вам живётся слишком хорошо. Я решила урезать ваш рацион. Тогда ни у кого больше не возникнет искушения бросать на ветер продукты. На первый раз я отменяю полдник. После обеда вы получали чай со сдобными булочками. Теперь распроститесь с ними и поблагодарите за это виновного. Как только он одумается и признается, мы снова закажем пекарю сдобу. Сделайте из этого соответствующие выводы.
Инга Стефани села. Али-баба не осмеливался поднять глаза. Все зашептались. Стулья задвигались. У Фипса выпал из кармана перочинный ножик.
Карл Великий пробормотал себе под нос:
— Безобразие! Они просто хотят сэкономить деньги, отпущенные нам на питание! Это подсказывает логика.
Высказать своё мнение открыто он не осмелился. Карл искоса посматривал на нового воспитателя. «Неизвестно, что это за птица», — трусливо думал он.
Рената тоже была не согласна с подобным наказанием. От возмущения она так трясла головой, что косы прыгали у неё по спине. Это несправедливо! Рената разочарованно смотрела на заведующую. Как могла фрейлейн Стефани так поступить?
Когда волнение улеглось, слово взял новый воспитатель.
— Мне тридцать пять лет, и меня зовут Вальтер Бауман, — сказал он. — Надеюсь, что мы с вами сговоримся.
