В загустевшей темноте разглядел Бобров дом Степана, деревянное строение на высоком фундаменте, плетнёвую изгородь – любит Степан плетни городить, корзинки плести, кубари разные для рыбы – на нижней ступеньке крыльца пошмыгал сапогами, сбивая прилипшие снег и грязь, постучал. Степан распахнул сенную дверь, узнал Боброва, пригласил:
– Проходи, Евгений Иванович! – и скрылся снова в доме. Тон этот сдержанный, подчёркнуто официальный показался Боброву обидным, но он не остановился, сбросил сапоги в освещённых сенях и решительно открыл дверь. В доме гудела печь (беремя ольховых чурбаков покоилось на полу перед топкой), пищало радио на стене – та памятная ещё Женьке послевоенная «тарелка». Степан, потный, в рубашке с закатанными рукавами, хлопотал около плиты, за столом в передней комнате сидели две девчушки, одна лет двенадцати, другая – лет семи. Даже если бы Бобров встретил их на улице, то наверняка бы узнал в них Степановых дочерей – были девчушки, как капли воды, похожи на отца – круглые, полнощёкие лица, разлатые носы, чёрные брови дугой.
Степан сдержанно поздоровался, указал Евгению Ивановичу на стул.
– Садись, Евгений Иванович! Я пока ужином займусь…
– Сам занимаешься? – спросил Бобров.
– А кто ж за меня? Женщины, мои помощницы, вот только подрастают. А Даша в больнице…
Знал Бобров, что Дарья, жена Степана, здоровья была не богатырского, но об этой грустной новости Степан прошлый раз промолчал.
– Давно лежит?
– Третий месяц…
Может быть, поэтому сухо встретил его друг. Замотался, наверное, в домашней круговерти. Житуха у него посложнее, чем у Боброва, одному проще на миру барахтаться, а здесь вон красавицы за столом, им тоже внимание требуется.
Степан поставил тарелки перед дочерьми, из кастрюли налил дымящийся, аппетитно пахнущий суп, спросил у Боброва:
– Поужинаешь с нами?
– Да не откажусь, – засмеялся Бобров, – вот как у тебя вкусно пахнет… Лучше, чем в ресторане.
– Какой там чёрт! – Степан тоже улыбнулся, но улыбка получилась натянутая, скривила губы. – Целый день на работе, а девицы о себе заботиться не хотят. А могли бы… Тебе, Света, пора за ум браться. В шестом классе, не маленькая.
– Да некогда мне, папа, сам знаешь, сколько уроков задают…
– А я что, разве в школе не учился? Вот Евгений Иванович подтвердит – в числе лучших был всегда в классе. А бывало, придёшь из школы, пару печёных картошек из печки достанешь, горшок со щами навернёшь – и за вёдра. Воду таскать корове, да овцам десять вёдер, а там картоху копать, еду приготовить… Успевал, всё успевал.
