Юрка зубы ровные оголил, заулыбался:
– Ну вот и я скоро с холостяцкого круга сойду.
Наверное, от дома своего заметила Юрку мать, заспешила через дорогу к нам. Сухонькая, она точно птица из силков рвалась вперёд, махала руками, семенила мелкими шажками по росистой мураве. Юрка повернулся, мать заметил, побежал навстречу, высоко поднимая длинные ноги, так что песчаная пыль вихрилась вслед за ним. Они обнялись, и мне даже страшно за Варвару стало: такой великан и подмять может как медведь, вон сколько силищи в его упругом теле. Потом Юрка руку положил на худенькое плечо матери, вдвоём неторопливо побрели к дому, и даже издалека было видно – играло солнце радости на лице Варвары.
На крыльце своего дома Разиня появился, долго глядел вслед Варваре и сыну. Он потоптался несколько минут на скрипучей терраске, потом юркнул в дверь.
– Видишь, Вася, Бог шельму метит, – вздохнула тётка Марья. – Он в молодости, Андрей Семёнович, дюже круто себе цену возвышал. На дохлой козе не объедешь. Бывало, всегда присказку такую говорил: «У нас в лесу как хворостинка, так полтинка, как сучок, так троячок», намекая нам, грешным, чтобы мзду леснику тащили. Нас-то нужда в лес гнала – то дров нету, то стропила на хатёнке обломилась, то тёсина нужна пол подправить. А он свою должность так непомерно возвеличил, будто не лесник, а какой-нибудь царь на престоле сидит. – Тётка в сердцах сплюнула. – А вот сейчас как зверюга затравленный крутится, даже к родной кровинке подхода нет.
* * *
Через два дня к нам пришла тётка Варвара. На улице в этот день моросил, будто через сито пропущенный, мелкий дождик, и она долго смыгала затасканными галошами, очищая прикипевший белёсый песок. Наверное, это всё-таки чисто крестьянская привычка – долго расспрашивать о здоровье, о близких родственниках, расспрашивать неторопливо, обстоятельно, словно только за этим и пришёл.
Пока две соседки, перебивая друг друга, говорили о том, кто чем хворает да какую напасть чем лучше лечить (благо, теперь в лесу начала пробиваться травка, и от любой хворобы можно найти надёжное средство, а не какую-нибудь «химию», так они лекарства именовали), я поближе рассмотрел тётку Варвару. Рассмотрел и вывод сделал – в её живом, годами и невзгодами подсушенном лице неистребимо осталась теплота, мягкие голубые глаза точно струили её на собеседника, и только в уголках залегла болезненная усталость.
Закончив с тёткой, Варвара на меня перекинулась, зачастила про здоровье.
