— Этого хромого старикашку? Передайте ему — мое терпение скоро лопнет. Он знает, что я имею в виду. — Розалия Федоровна запрокинула бутылку.
Ребята прошли в кассовый зал. Адька протянул Кириллу программку и отошел в сторону. Интересно, на какую лошадь он ставит? Кирилл раскрыл программку. Жирный крестик стоял против Этикета.
Это имя Кириллу не нравилось. А может, рискнуть? Поставить на этого Этикета?
— Платите! — крикнула кассирша.
— Одинар на Этикета, номер три. И одинар на… на Гладкую Дорогу, — выпалил Кирилл.
— Номер?
— Пять!
Кассирша взяла деньги и бросила на тарелочку два тотализаторных билета…
И зачем он переменил лошадь? Дурацкая неуверенность… Настроение испортилось еще больше. Мало ему неприятностей на заводе. А все безвольный характер.
Шесть лошадей, высоко вскидывая ноги, неторопливо дефилировали мимо трибун. Шесть наездников в цветных камзолах расслабленно покачивались в седлах, равнодушно глядя перед собой.
Кириллу нравилась проходка. Лошади в это время держались спокойно и гордо — их бока не сжимали железной хваткой ноги наездников, и они чувствовали себя свободно. Ровный гул толпы успокаивал лошадей, они ощущали на себе взгляды тысяч глаз, и это пьянило. Нервничать они начнут позже, когда трибуны замолкнут перед сигналом колокола. Сейчас их выбирали. И лошади это понимали, кивая мордами или, наоборот, презрительно отвернувшись от трибун в сторону такой милой сердцу зеленой поляны, где они пасутся, когда по этим бесконечным трибунам гуляет лишь ветер, кружа надорванные билеты, листки программок, раздавленные картонные стаканчики…
— На кого ставит рабочий класс и советские моряки? — услышал Кирилл знакомый голос.
Он обернулся: позади стоял Иван Николаевич, как прозвали его ребята — сэр Джон. Гладко выбрит, аккуратно причесан, в сером легком костюме.
— Не знаем, что и придумать. — Адик не отводил взгляда от лошадей.
— Темные лошадки, темные лошадки, — пробормотал старик, вероятно улыбаясь в душе над глупым Адькиным маневром.
— Как с обещанием? Я жду. — Адик что-то помечал карандашом в своей программке.
— Будет все, будет. Дайте срок. — Старик смотрел вдоль трибун, вероятно выискивая кого-то. Казалось, то, что происходило на манеже, его интересовало меньше всего. Разве не видел он, как подгоняют стартовый автомобиль? Или как начинают нервничать лошади, чувствуя, как напрягаются ноги наездников перед стартом? Все это сэр Джон видел много раз…
А Кирилла это пока возбуждало, и очень. Да и Адика тоже, напрасно он делает профессионально безразличный вид. Кирилл боковым зрением видит, как бледнеет его лицо и нетерпеливо подрагивают пальцы…
