Ну вот, теперь он снова в состоянии думать. Он уселся в свое кресло. Молодая особа сидела напротив него с непроницаемым лицом, как сфинкс.
“Какая ты, однако, разговорчивая”, — буркнул Фабиан. В нем нарастала тоска, потому что, как ему показалось, он узнал сидящую напротив него девушку. Это была не какая-нибудь студенточка или продавщица или иная представительница городского населения. Но может, он ошибался?
“Как тебя зовут?” — спросил он на всякий случай.
“Миранда, — ответила она с презрительной миной на лице. — Неужели так трудно запомнить”.
Значит, это все-таки была она. Некогда с этой Мирандой Фабиан и сам хотел познакомиться. По крайней мере, ему так казалось. Так это было или не так, в любом случае это была небезызвестная девушка.
“Сейчас напьюсь”, — подумал Фабиан со злостью.
Как бы там ни было, это был тот редкий случай, когда он сидел дома, потому что, хотя за окном синели тени и наступала короткая июньская ночь, погода была ясная, теплая и приятная, он свободно мог еще где-нибудь шататься, чтобы, совершив круг, вернуться домой под утро. Времени у него было достаточно, ибо в данный момент он пребывал в свободном полете,
и средств хватало, потому что в Аргентине у него было несколько выступлений и он заработал денег на полгода. И здоровье пока позволяло, три вычеркнутых из жизни дня никак не сказывались на нем. Он сравнительно поздно начал бражничать и хорошо переносил алкоголь.
6. Телефонный разговор
Времени было около половины двенадцатого, когда зазвонил телефон, стоящий на столике между Фабианом и девушкой.
“Взять трубку?” — буркнул он.
Телефон продолжал звонить.
Фабиан взял трубку. Это был Рудольфо, который, как сообщалось в газетах, работал теперь во Дворце и руководил важной канцелярией. С тех пор — примерно полгода — они не встречались и не разговаривали.
Рудольфо не любил сложных предисловий, к тому же на новой работе ему была дорога каждая секунда. Поэтому он без долгих разговоров сделал Фабиану предложение возглавить четвертую нижнюю канцелярию.
Фабиан попросил дать ему время подумать до утра, даже не спросив, что из себя представляет работа в четвертой нижней канцелярии. Ему было все равно — четвертая или сорок четвертая. Какая разница? Главное, был номер. До сих пор в его жизни номеров не было.
Стоит ли говорить, что его внутренний слух уловил в этом предложении желанные перемены в жизни, предвестие и камертон нового витка?
Рудольфо, разумеется, не стал пускаться в объяснения, видимо, полагая, что всякий нормальный человек знает, что собой представляет четвертая нижняя канцелярия и что входит в обязанности будущего руководителя.
