Встретившись с ее взглядом, полным гнева и презрения, Феодосия Игоревна в отчаянии закрыла лицо ладонями. Она чувствовала, что сейчас сгорит со стыда!
– Уйди отсюда! – обернулся к Гремиславе Анфим Святославич. – Да держи язык за зубами! Чай, не маленькая уже.
Резко повернувшись, Гремислава выскочила из комнатушки, хлопнув дверью.
Анфим встал с ложа и запер дверь на задвижку.
– Господи, позор-то какой! – сидя на краю постели, простонала Феодосия. – Что же мы натворили, Анфим! Делать-то что теперь?
– Охать и лить слезы поздно, краса моя, – хмуро проговорил Анфим, натягивая на себя порты. – Одевайся скорее! Не тревожься, Гремислава никому не обмолвится об увиденном. Я ее знаю.
Ужин превратился для Феодосии Игоревны в сущую пытку. Людмила Мечиславна пригласила Гремиславу на вечернюю трапезу, в разгар которой она сообщила дочери, что вскоре ее ожидает помолвка с сыном княгини Феодосии. Выслушав из уст матери это известие, Гремислава обожгла Феодосию Игоревну холодным взглядом, а потом громко и нервно расхохоталась. Роман Святославич прикрикнул на дочь, веля ей вести себя пристойно. В ответ на это Гремислава швырнула деревянную ложку на стол, встала со стула и быстро вышла из трапезной.
Людмила Мечиславна и ее супруг переглянулись в полнейшем недоумении. В таком же недоумении пребывала и Евфросинья Мечиславна, жена Анфима Святославича.
«Ошарашили мы девицу, вот она и злится, – сказал Анфим Святославич, дабы хоть как-то сгладить неловкое молчание, повисшее в трапезной. – Нрав у Гремиславы непредсказуемый, что и говорить».
От расстройства Феодосия Игоревна принялась пить хмельной мед чашу за чашей, поэтому, добравшись до постели, она быстро заснула и спала как убитая.
* * *
Пробуждение у Феодосии Игоревны было тяжелое, она встала с тупой болью в висках. До нее с трудом доходил смысл того, что говорила ей Людмила Мечиславна, прибежавшая к ней полуодетая, с неприбранными волосами и радостными глазами.
– Пособил нам таки Господь, милая моя! – торопливо молвила княгиня Людмила, схватив подругу за руку. – Отвел от нас беду Отец Небесный! Князья-недруги ушли от нашего града.
– Как ушли? Куда? – недоумевала Феодосия Игоревна. – Почто ушли? Быть этого не может!
– Поднимись на башню, милая, – сказала Людмила Мечиславна с сияющим лицом. – Глянь на поле за городом, там нет никого. Ушли полки неприятельские и куда – неведомо. Да сие и неважно! Кровь христианская не прольется, вот что важно.
– Ничего не понимаю! – Феодосия Игоревна обессиленно опустилась на скамью. – Это неспроста. Не радуйся раньше времени, подруга. Изяслав Владимирович наверняка хитрость какую-то измыслил, не иначе. Этот злыдень на подлости и коварства горазд!
