И все-таки я решаю пройтись до отеля пешком, отказавшись от такси. Какие-то несколько сотен метров, спешить никакого смысла — и банк, и адвокатская контора сегодня уже закрыты. Содержимого моего кошелька до завтра вполне хватит. И, несмотря на тяжесть сумки и собирающийся дождь, мне отчаянно хочется прогуляться. Без всякой охраны и столько, сколько самой захочется.
Мне шесть лет не хватало воздуха. В Хинсеберге время ежедневной прогулки составляло ровно час, ни минутой больше или меньше, вне зависимости от погоды и времени года. Окно в камере, разумеется, не открывалось, но рядом с ним имелся вентиляционный люк — узкое отверстие, прикрытое черным войлоком поверх металлической решетки. В душные летние ночи особого толка от него не было, даже когда я припадала к нему ртом, ловя кислород. Ночью в первый Мидсоммар я попыталась отодрать черный войлок, но тут же узнала, что это запрещено. Всю ночь после этого я просидела по-турецки на постели, уговаривая себя успокоиться. Швеция — светское государство, пенитенциарная система тут гуманная. В ней нет места ветхозаветному возмездию, никто не потребует око за око и зуб за зуб. Кислород никто не перекроет. Я не умру, как умер Сверкер — с синими губами и выпучив глаза. Но убедить себя так и не удалось. Когда настало утро и мою дверь отперли, я бросилась в коридор и устремилась в душевую. Если нет воздуха, я смогу по крайней мере постоять под струей холодной воды. Единственное, о чем я мечтала в тот миг — это о жабрах, о паре узких щелей за ушами, чтобы вбирать с их помощью растворенный в воде кислород.
А теперь воздуха сколько душе угодно. Влажного, городского, пахнущего бензином и горелым фритюром. Он мой. Можно им дышать. Можно обонять его и ощущать его вкус. Можно наполнить им легкие.
Мужчина подталкивает меня локтем, пока я стою на переходе, и проходит несколько секунд, прежде чем я замечаю зеленого шагающего человечка. Вздернув правое плечо, на котором сумка, я следую в общем потоке.
Катрин, мой адвокат, уже выбрала отель за меня. «Шератон». Сама бы я, наверное, предпочла что-нибудь более скромное.
— А вид из окна, — сказала она, когда мы беседовали по телефону за месяц до моего освобождения. — После этих лет тебе необходим номер с красивым видом из окна!
— Да мне все равно, — возразила я. — Лишь бы оно открывалось.
Она не слушала.
— И хороший ресторан. Чтобы вечером вкусно поужинать. Увы, не смогу составить тебе компанию, ты приедешь в Стокгольм как раз в дочкин день рождения, но…
