Именно тут мы и стояли. На этом самом месте.
Я останавливаюсь, выходя из Центрального вокзала, и, сбросив сумку на асфальт, выдерживаю торжественную поминальную паузу. Так, чтобы никто не увидел и не понял — стороннему наблюдателю покажется, что женщина просто остановилась на минутку — застегнуть молнию на куртке.
Теперь осень. Тогда была зима. Мы стояли сбившись в кружок в синеющих сумерках, а мимо сновали прохожие — кто в метро, кто на вокзал. Наша «парламентская неделя» подошла к концу, настала пора расставаться и ехать по домам, каждому — в свой округ и в свою действительность. У Анны в глазах блестели слезы, у Пера на скулах перекатывались желваки, Сиссела глубоко засунула руки в карманы, Магнус разглядывал ее из-под полузакрытых век, Торстен водил по асфальту ботинком, будто что-то писал ногой. Один Сверкер улыбался.
— Значит, до Мидсоммара, — сказал он.
На его улыбку не ответил никто, даже я. Мы не смели верить, что это правда. Неужели его родители откажутся ради нас от встречи Мидсоммара у себя на даче? И где взять деньги на билеты? Я бы, скажем, добралась до Хестерума на велике, Анна, Пер и остальные наверняка раскрутили бы родных, но вот Сиссела… Насколько я успела понять за неделю, у Сисселы нет ни велика, ни денег.
— А ты, может, доберешься автостопом, — сказала я и пожала ей руку.
Она поморщилась.
— Да ничего, наверное, не получится.
Сверкер улыбнулся еще шире.
— Еще как получится, — сказал он.
Прихожу в себя и оглядываюсь. Васагатан та же, что раньше, но не совсем. Вместо старого книжного, где я всегда покупала книги, отправляясь в поездки, появился магазин канцтоваров, а в ста метрах от него здание старого турагентства теперь занимает «Севен-Элевен». Но окна отеля «Континенталь», как и прежде, мерцают в сумерках, такси притормаживают у светофора, как всегда притормаживали у этого самого светофора, а у перехода сгрудилась серая толпа и бессмысленно пялится на тротуар на той стороне, толпа, что мгновенно рассосется и образуется снова. Обыденное деление клеток. Но для меня обыденности нет. Пока нет. И, пожалуй, больше не будет.
Внезапно звуки города обрушиваются на меня; рев моторов отдается в висках, долетающая откуда-то музыка «хеви-метал» заставляет прищуриться, голоса и смех входящих в здание вокзала и выходящих оттуда царапают барабанные перепонки. Шум убеждает меня в том, что я и без того уже знаю. Я не нужна этому городу. Я здесь никогда не останусь.
