— Осторожно, осторожно, это моя Schweinemaschine!
Носильщики переглянулись.
Мы вышли из вокзала на площадь. Было темно и промозгло. Никакого транспорта в этот глухой ночной час около вокзала не было. Удалось нанять какую-то двухколесную тележку, на которую нагрузили весь багаж и которую катили два носильщика. Никиту и Ирину Еристову поместили на тележке между чемоданами. Остальные шли пешком. Я вел за руль свой велосипед.
Так мы дошли до расположенного поблизости отеля «Кайзерхоф». В окнах было темно. После наших звонков и стука в дверь зажегся свет в холле, а затем на лестнице. Нами предводительствовала Юлия Ивановна. Она одна, в отличие от всех остальных, свободно и хорошо говорила по-немецки. Она была рослой и представительной. Все остальные, сбившись в кучу и тихо переговариваясь между собой по-русски, напоминали изображение «толпы» на сцене оперного театра. После того как наши фамилии были записаны в книгу, лежащую на конторке, Юлию Ивановну вся гостиничная администрация начала и продолжала в течение всего нашего пребывания в Мюнстере называть Frau Grafin — госпожа графиня.
Нам отвели три комнаты на втором этаже, соединенные дверями, наподобие анфилады. В большой угловой комнате расположились Юлия Ивановна с Никитой, в следующей, проходной, — я, в третьей — мама. Еристовых поместили в двух комнатах рядом с нами. В это несезонное время года гостиница была почти пуста. Нам в комнаты принесли кофе с круглыми булочками, и мы улеглись под пухлые перины, будто бы провалились в пуховую бездну.
На следующее утро я отправился осматривать город. Это оказался маленький, чистенький, аккуратный городок, расположенный на левом плоском берегу узенькой речушки, правый берег которой был гористым. Там возвышалась скала, на самом верху которой торчали остатки старинной башни. К ней вела крутая извилистая тропинка. За небольшую плату лодочник перевез меня на другой берег к подножью скалы. Я взобрался на нее. Там открывался дивный вид во все стороны. День был облачный. Время от времени, разрывая облака, появлялось солнце на голубом клочке неба. Вокруг холмы, холмы, разрезанные в разных направлениях черными линиями железных дорог. На многих холмах — полуразрушенные средневековые замки. В течение нашей жизни в Мюнстере мы (мама, Еристов и я) не раз совершали длинные прогулки к этим замкам. Некоторые из них были превращены в музеи. Нам показывали оружие средневековых рыцарей, «пояс невинности», который рыцарь надевал на свою жену, отправляясь в поход, — железное, тяжелое, запирающееся на замок, антигигиеничное устройство. От разрушенных стен, покрытых мхом, веяло холодом и мраком средневековья.
