Мы, конечно, не надеялись найти в парке Сагуаро тень. Кактусы-канделябры ее почти не дают, а национальный парк был засажен исключительно ими. При виде этого пейзажа нас одолел дикий хохот, не очень-то уместный в восемь тридцать утра. Мы словно очутились в декорациях какого-то пошлого вестерна или в альбоме про Счастливчика Лаки [35]. В этом месте, ничуть не походившем на лагерную стоянку, мы оказались единственными посетителями. И поняли причину, когда взошедшее солнце начало сжигать все вокруг. Тогда мы укрылись в здешнем музее флоры и фауны, который обошли очень быстро, поскольку вся флора сводилась к кактусам, разнообразным, конечно, но одинаково колючим. Фауну же представляли несколько тарантулов и грызунов, которых в этой каменистой местности было крайне мало. Одни только змеи с экзотическими названиями rattlesnake, diamondsnake и kingsnake [36]свидетельствовали о том, что жизнь существует даже в бесплодных пустынях в виде этих ползучих тварей. Хотя смотреть было больше не на что, мы провели в этом музее целый день, ни на шаг не отходя от кондиционеров.
Вечером мы устроили себе душ из поливочного шланга. Вода, конечно, была теплая, как и всё, что таилось под раскаленными камнями. Мы обливались ею все втроем, такие одинокие, затерянные в этом чуждом мире, под бесстрастными взглядами кактусов-канделябров.
Во всем этом национальном парке, кроме нас, не было ни души, и неудивительно: здесь не требовалась армия садовников — кактусы вполне обходились без них. Впрочем, остальные служащие тоже дезертировали с рабочих мест, словно им грозила вселенская катастрофа. У входа в парк висел самодельный плакат, извещавший посетителей, что за однодневную стоянку нужно заплатить один доллар: просьба положить деньги в конверт и сунуть его в почтовый ящик. Так мы и сделали перед отъездом, охотно добавив свою лепту к здешней «сокровищнице». Было пять часов утра, и восходящее солнце уже рисовало у подножия канделябров длиннющие тени, прямые и изогнутые, которые причудливо переплетались на голых камнях.
Большой Каньон в Колорадо представляет в природе такой же феномен, как Венеция для цивилизации. О Венеции давно уже все сказано. И о Колорадо тоже давно все сказано. Они постоянно мелькают и в фильмах, и в глянцевых журналах. Они служат декорацией для рекламы автомобилей и дефиле высокой моды, одинаково пошлой. Однако стоит вам попасть в город Дожей и увидеть Большой канал, кварталы Джудекки, набережные Фондамента Нуове, как вы приходите в экстаз и любуетесь ими со слезами на глазах, задыхаясь от избытка красоты. То же самое вы испытываете, попадая на вершины Колорадо. Вы смотрите — и не верите своим глазам. Но здесь вы переживаете эмоции совсем иного рода, ибо Большой Каньон ни в коей мере не обязан своей красотой человеку. Так и чудится, что здешняя природа открывает перед вами свой предел, как будто земля в этом месте закончилась, расколовшись надвое, а над этой бездной простирается лишь такая же бездонная небесная пустота.
