На пороге поместья Эйвери его также постигла неудача: старый эльф–привратник с грустью сообщил, что этим утром хозяева неожиданно упаковали все самое необходимое и отправились в летнюю резиденцию на юге Франции.
— Даже позавтракать не изволили, сэр, даже газету не раскрыли, сэр, — кручинился домовик, печально таращась на незваного гостя.
— А, понятно… слушай, а ты не дашь мне чего‑нибудь поесть? – с надеждой в голосе спросил Рабастан.
— Не было приказа кормить попрошаек, сэр, — пробубнил эльф, щелчком запирая дверь.
Сев в позе мыслителя на чемоданы, Раба принялся рассуждать логически. Нарцисса наверняка успела отправить предупреждения всем женатым Пожирателям: значит, стучаться к Яксли, Гойлам или Крэббам было бесполезно. Из хороших товарищей холостяками являлись Амикус, Грейбек, Снейп и Долохов. Выяснять отношения с приставучей сестрой Амикуса совершенно не хотелось, Грейбек наверняка бесился, ведь завтра полнолуние, а Снейп сидел в Хогвартсе; врываться же в домик на Спиннерс–Энд в отсутствие хозяина было бы верхом неприличия. Оставался только один вариант, и Раба, отчаянно надеясь на то, что Тони у себя, а не дрыхнет в каком‑нибудь трактире, аппарировал к неказистой лачуге в неблагополучном районе Хогсмида.
К счастью, Долохов оказался дома – правда, отозвался он лишь тогда, когда потерявший терпение и вконец расстроившийся Лестрейндж стал колотить в дверь ногами. Хозяин, шатаясь, добрел до входа, пробормотал «Алохомора» и, не удержавшись на пороге, упал в объятия Рабастана.
— Тони, я тут…
— Товарищ дней моих суровых! Каналья… слизеринский мой! – вместе с перегаром выдохнул Долохов, троекратно целуя друга в колючие щеки. – Какими судьбами?!
— Боюсь, тебе это не понравится…
— Да как же так? Да проходи, проходи… это надо отметить! – засуетился радушный хозяин; из кладовой уже неслась по воздуху бутыль бесцветного дурмштрангского огневиски.
Приятели выпили и за встречу, и за изгнание, и за здоровье Темного Лорда, и за победу, и за все остальное, что пришло на ум Долохову. Выпив и закусив, Рабастан воспрянул духом и даже выпустил Цыпу из клетки; коршун с клекотом покружил по комнате, а потом сел хозяину на плечо, грозно щелкая клювом.
— Нет, ну ты представляешь себе? – в десятый раз повторил Лестрейндж – язык у него несколько заплетался, а в голове словно носился смерч. – Она меня… выставила… ведьма! – Раба ударил кулаком по шаткому столику, стаканы чокнулись с бутылкой. – Зарабатывай, говорит! А как?
