В дорогу пора
Дорога стара
Творог с утра
Носорогу ура
Пам-пара-пам-пара.
Пел все, что взбредет в голову, любые слова без разбора — бедняга Жакмор слегка отупел ненароком. Вот и теперь, как было сказано, он добрел до деревни, и тут же на него упало, его обволокло ее дурное марево. Он очнулся перед домом почтенной псевдогалантерейщицы (не то портнихи) и произнес:
— Тук и еще раз тук!
— Войдите.
Жакмор вошел. Как и во всех домах деревни, внутри было темным-темно. Поблескивали только начищенные казаны, да и то зловещим блеском. На тусклокрасных, стертых плитках пола валялись вперемешку лоскутки, обрывки ниток, кусочки проволоки и разные другие кусочки, кусачки и кусучки.
У стола сидела старуха швея. Старуха была старая, швея шила платье.
«Ага», — подумал Жакмор. А вслух спросил:
— Вы шьете для Клемантины?
Спросил для очистки совести — для этого действительно хватает одних вопросов, совесть проста в обращении и легко очищается.
— Нет, — ответила старая старуха.
Только теперь Жакмор заметил, что кузнец тоже здесь, и вежливо с ним поздоровался.
Кузнец встал и подошел поближе. И снова он произвел на психиатра внушительное впечатление, в темноте оно было расплывчатым и оттого безграничным.
— Что вам надо? — осведомился кузнец.
— Я пришел к мадам.
— Нечего сюда шляться, — жахнул кузнец.
— Я только хотел спросить… — пояснил Жакмор. — Все эти платья — точные копии тех, что носит Клемантина, мне интересно, что это значит.
— Вам-то какое дело, — сказал кузнец. — Платья не запатентованы, каждый может шить, какие хочет.
— Но копировать все платья до единого нехорошо, — строго возразил Жакмор. — Так не делается, это неприлично.
— Пожалуйста, без оскорблений, — сказал кузнец.
Ручищи у него были ого-го. Жакмор поскреб подбородок, посмотрел на провисающий потолок, украшенный завитушками липучек с мушиными трупами.
— Факт есть факт, — сказал он. — Не слишком ли она увлеклась?
— Это я ей заказываю, — отчеканил кузнец с тихой угрозой в голосе. — И плачу тоже я.
— В самом деле? — светским тоном осведомился Жакмор. — Вероятно, для очаровательной юной супруги?
— Я холост.
— Тогда… — начал Жакмор, но тут мысли его приняли новый поворот. — Но где она берет модели?
— Нет у нее никаких моделей. Она просто видит платья. И шьет, как видит.
— Те-те-те! — фыркнул Жакмор. — Хотите мне мозги запудрить!
— Очень нужно! — громыхнул кузнец.
И тут Жакмор понял, что веки старой портнихи опущены и на них нарисованы открытые глаза.
— Фальшивые глаза — это чтоб с улицы было незаметно. Если бы вы не зашли, тоже ничего бы не заметили.
