Само собой, у малышей текли слюни. Стоило одному остановиться, как на ковре появлялось мокрое пятнышко, и тягучая прозрачная ниточка, свисавшая у виновника из уголка рта, обрывалась не сразу.
Жакмор наблюдал за Ситроеном. Глядя в пол, мальчик ползал, как заведенный, но завод уже кончался. Вот движения его замедлились, он сел и внимательно, переводя взгляд все выше, осмотрел столик.
— Ну и что ты надумал? — спросил Жакмор.
— Абу-у… — был ответ.
Ситроен протянул руку к столику. Далековато. Тогда все в том же сидячем положении он подвинулся поближе, легко ухватился за край столешницы, подтянулся и встал.
— Молодец! — похвалил Жакмор. — Именно так это и делается.
— О-о… абу! — откликнулся Ситроен, отпустил столик и тут же с удивленным видом плюхнулся на попку.
— Ну вот, — сказал Жакмор. — Не надо было отпускать. Все очень просто. Через семь лет ты пойдешь к первому причастию, через двадцать выучишься, а еще через пять — женишься.
Ситроен с сомнением покачал головой и снова, уже куда быстрее, вскочил на ножки.
— Что ж, — подытожил Жакмор, — значит, надо звать сапожника или кузнеца. Здесь, дружок, воспитание жесткое. Хотя подковывают же лошадей, и ничего страшного. Это уж как решит твоя матушка.
Он лениво потянулся. Что за жизнь! И совсем не с кем проводить психоанализ. К дурехе-служанке не подступиться. Уперлась — и ни в какую.
— Наверняка мне же и придется идти в деревню по этому делу, — подумал психиатр вслух. — Я не был там уже несколько недель.
Ситроен снова кружил вокруг столика, но теперь не ползком, а на ногах.
— Ого, — заметил Жакмор, — смотри, какой бедовый! Этак ты обскачешь мою программу. Отлично, скоро будет с кем погулять.
Жоэль и Ноэль проявляли признаки беспокойства. Жакмор взглянул на часы.
— Действительно, подходит время. Собственно, уже подошло. Ну ничего, каждый может запоздать.
Жоэль разревелся первым. Ноэль подхватил. Ситроен хранил спокойствие и смотрел на братьев с презрением.
Было уже половина четвертого, когда явилась Клемантина. Жакмор за все это время не сдвинулся с места. Сидел невозмутимо, как будто не слышал оглушительного ора двойняшек. И столь же безмятежно восседал на коленях у психиатра и таскал его за бороду Ситроен.
— Наконец-то! — сказал Жакмор.
Левая штанина Клемантины была разорвана снизу доверху. Скулу украшал здоровенный синяк.
— Похоже, вы не скучали, — заметил Жакмор.
— Верно, — сухо сказала Клемантина. — А вы?
Этот ровный, сдержанный тон никак не вязался с видимым возбуждением, которым трепетал каждый мускул ее тела.
