— Хайме, — прервала его Бет, — что ты имел в виду, говоря о Джейси? Ради Бога, объясни, что происходит.
— Прости, Бет… Я так взволнован, никак не могу успокоиться. Мне надо принять душ. — Он засмеялся, схватил ее за руку и, не обращая внимания на ее протесты, потащил наверх, в свою комнату. — Посиди здесь, пока я моюсь. — Он подтолкнул ее к кровати и снял рубашку. — А я расскажу тебе последние новости о нашем чудо-ребенке.
Бет не успела опомниться, как он исчез в ванной комнате, оставив дверь открытой.
— Как только отошел наркоз, он проснулся как ни в чем не бывало и очень быстро пришел в себя, — перекрывая шум воды, громко рассказывал Хайме. — И потребовал принести ему банку с его аппендиксом.
Бет пыталась побороть растущее в ней теплое чувство. Подумать только, Хайме Кабальерос оказался любящим отцом! Даже в самом фантастическом сне ей не могло такое присниться.
— У него немного поднялась температура, и пришлось назначить ему антибиотики…
— Температура поднялась? — испуганно переспросила Бет. — Хайме…
— Это обычное явление, уверяю тебя. Для беспокойства нет никаких оснований, — решительно сказал он. — Джейси, конечно, был не в восторге от инъекции, которую пришлось сделать вечером. — Хайме весело засмеялся, и его смех успокоил Бет больше, чем слова. — Но завтра уже можно будет перейти на таблетки. — Хайме вышел из ванной в черном халате, энергично вытирая полотенцем волосы. И вдруг замер. В глазах его при виде Бет, сидевшей на краешке широкой кровати, на мгновение сверкнуло не просто удивление, а нечто более глубокое и непонятное. — Я, наверное, кажусь тебе полным кретином, — пробормотал он. Приподнятое настроение, в котором он вернулся из клиники, заметно упало.
Бет встала, чувствуя себя так, будто ее ударили под дых. Сюда ее, не раздумывая, затащил ликующий отец, с горечью поняла она, а сейчас перед ней стоит мужчина, который, к своему ужасу, все еще испытывает к ней влечение.
— Я подожду тебя внизу, — сказала она, постаравшись не выдать своего глубокого разочарования. Желать того, кого ненавидишь, — это одно, а любить человека, которого надо бы ненавидеть, — совсем другое.
— Значит, ты не отрицаешь, что я кретин? — уже с меньшим напряжением спросил он.
— Хайме, я…
— Бет, пожалуйста… Разреши мне объясниться.
— Тебе незачем объясняться, Хайме.
— Откуда ты знаешь, что я хочу сказать? — раздраженно спросил он.
— Догадываюсь, — холодно ответила Бет и вдруг вспылила: — Мать Джейси и я — не разные люди, хотя тебе так кажется.
