Воспоминания о жестоких словах, которые она ему бросала, вызвали у Бет чувство вины.
— Хайме… я говорила, что теперь верю в твою любовь к Джейси?
— Говорила. — Он выпрямился и закрыл глаза от пробивающихся сквозь деревья лучей солнца.
— Ну, слава Богу! — Она вздохнула и скользнула взглядом по его лицу. Темные круги под глазами выдавали усталость, а сжатые губы — напряжение.
Если бы она могла, как это сделал с ней он, разделить его на два существа — на человека, предавшего ее любовь, и отца, потрясенного любовью, которую он испытывает к своему ребенку…
— Я мог производить аппендэктомию вслепую, — неожиданно сказал Хайме, — а сейчас не могу вспомнить ни единого этапа этой операции. — Он резко выпрямился. — Боже мой, не надо мне было этого говорить! — встревоженно воскликнул он. — Ты еще подумаешь, что операция не такая простая, как я тебя уверял. Но это не так, правда.
— С точки зрения хирурга, может, и не так, — мягко сказала Бет, снова удивившись, что справляется с напряжением лучше его. — Но сейчас ты смотришь на это с точки зрения отца, а с этих позиций ничего не бывает просто.
— Чувствую, мне предстоит еще многому научиться. Я же ничего не знаю. Не знаю даже, где Джейси родился!
— Родился он в Лондоне. — Бет с ужасом вспомнила, в какой нищете тогда прозябала. — В то время я жила в Лондоне.
— Он был здоровым ребенком? И по-английски говорит? А когда ты решила поселиться здесь? Джейси учится в местной школе? — засыпал он ее вопросами, словно его прорвало. — Бет, у меня возникает тысяча всяких вопросов.
Она взглянула в его напряженное лицо. Было понятно, что он преследует двойную цель — побольше узнать о Джейси и скрасить томительное ожидание. Но ей не хотелось будить боль воспоминаний, которую неизбежно вызвали бы его вопросы.
— Извини, — пробормотал Хайме и отвернулся от нее. — Ты, наверное, считаешь, что я не имею права спрашивать.
— Ну что ты! Вовсе нет, — возразила Бет. — Я просто не знаю, с чего начать.
— Начни с Лондона, — тихо сказал Хайме. — Ты закончила университет? Получила свой заветный диплом?
— Нет, я бросила учебу. — Разве может он себе представить, как ее выворачивало по утрам? — мрачно думала Бет. Какие страдания мучили ее день и ночь на протяжении четырех месяцев? Именно утренняя тошнота и заставила ее отказаться от мечты, которую она вынашивала многие годы. Она была не в состоянии продолжать учебу и потеряла не только право на стипендию, но и крышу над головой.
