— А в дом деда ты не вернулась. — Слова прозвучали не как вопрос, а как констатация факта.
Бет удивилась, что он еще помнит ее сбивчивые откровения тех далеких лет.
— Нет, это было совершенно исключено. — У нее даже мысли такой не возникало — вернуться к негостеприимному очагу Агнессы.
— А с сеньорой Рубио… ты уже в то время была близка? — настороженно спросил он.
— Я сблизилась с ней, когда была еще здесь. А когда вернулась в Англию, мы с ней переписывались. — Похоже, он догадывается, что ей было нелегко, но ему хотелось бы услышать от нее, что это не так, с обидой подумала Бет. Ну что ж, она пойдет ему навстречу хотя бы потому, что сказать правду ей не позволит гордость. А правда заключалась в том, что, по мере того как пролетали недели, она все глубже погружалась в уныние. И к тому времени, когда Розита, с которой она поддерживала деланно-оптимистическую переписку, приехала в Лондон, у нее уже были симптомы настоящей депрессии. — Она приехала в Лондон через несколько месяцев после моего возвращения. Королевская академия устраивала выставку работ ее покойного мужа. — Для Розиты это был удобный предлог, чтобы лично удостовериться, как живет ее молодая подруга.
— Это была ужасная трагедия, — вздохнул Хайме. — Страна потеряла одного из своих самых одаренных художников. Но сеньора Рубио потеряла и мужа, и единственного ребенка… Можно сказать, все самое дорогое в жизни.
Бет кивнула.
— Розита однажды сказала, что нас сблизила похожая трагедия. Мы обе в один ужасный миг потеряли своих самых близких людей.
Бет прикрыла глаза, вспомнив тот момент, когда до ее раненого сознания вдруг дошло, что Розита стала для нее защитой от жестокости жизни. Растерявшись и чувствуя себя недостойной такой безграничной щедрости, она осторожно спросила, почему Розита так к ней относится.
— Разве моей Манолите надо было спрашивать, за что я ее люблю? — мягко упрекнула ее Розита.
И Бет больше никогда не задавала подобных вопросов.
В тот день, когда родился Джейси, она преподнесла этой женщине, которую любила как мать, самый дорогой подарок, какой только могла.
— Познакомься со своим внуком, Розита, — сказала она, положив ей на руки крохотный сверток.
— У моей Манолиты не было бабушки, а у меня, к счастью, была. — По ее лицу текли радостные слезы, а слова, обращенные к хрупкому существу у нее на руках, были полны любви. — Я буду любить тебя так, как любила она меня, больше жизни. Я называла ее Йайей, как принято на Мальорке, и ты меня будешь так называть. — Бет слушала и удовлетворенно думала, что лучших слов для знакомства не найти.
