Отец задумался и затем улыбнулся.
— А могли бы мы сохранить это дело в тайне?
— Почему бы нет?
— Ладно. Если бы ты мог послать Смиту телеграмму с просьбой составить наградной лист с перечислением заслуг Айка — Северо-Африканская кампания, Сицилийская кампания и т. п. — и если бы он сумел во-время доставить эту медаль сюда, я бы сам приколол ее на грудь Айку до отъезда в Тегеран.
— Я сейчас же займусь этим, — сказал я.
* * *
Пока отец совещался с Объединенным советом начальников штабов, я отправился наверх в приготовленную для меня комнату, умылся и затем устроил себе настоящий завтрак. Он был подан в очень приятном месте — на залитой солнцем плоской крыше виллы Кирка, откуда открывался прекрасный вид на пирамиды. Эта роскошь напомнила мне о том, что в Каире будет не так, как в Касабланке: на эту конференцию флот командировал восемь старших официантов и поваров-филиппинцев, обладающих изумительным умением устраивать вполне приличные банкеты из армейского пайка и заботиться о вкусах каждого в отдельности. В частности, это значило, что мне больше не придется играть роль виночерпия, и, следовательно, хотя я по-прежнему буду адъютантом отца, мне не придется теперь быть у него под рукой каждую минуту и на каждом совещании. Это значило, что я буду свободнее и смогу даже время от времени покидать виллу.
Сидя на крыше в это солнечное утро, я отдыхал телом и душой, лениво разглядывая пирамиды и размышляя, как, вероятно, делал бы всякий на моем месте, о времени и вечности, о войнах, бушевавших возле этих пирамид, о полководцах прошлого, о фараонах, цезарях, королях, фельдмаршалах…
Личный врач отца адмирал Макинтайр своим приходом прервал (слава богу!) эти размышления за чашкой кофе. Его беспокоил намеченный полет отца в Тегеран.
— Как можно беспокоиться о чем бы то ни было под этим солнцем, Мак?
— Я говорю серьезно, Эллиот. По-моему, он должен лететь только до Басры, а оттуда ехать поездом. Ведь в Иране горы — ему придется лететь на довольно большой высоте, а высота…
— Но ведь там наверное есть и перевалы.
— И все-таки… Вы будете завтракать с ним?
— Как будто.
— Вас он послушает. Очень прошу вас, скажите ему, что, по-вашему, он должен проехать последнюю часть пути поездом. Я говорю совершенно серьезно.
— А вы советовались с Отисом Брайаном?
— Нет.
— Я попрошу его разобраться в этом деле и выяснить, нет ли там перевалов. На какой высоте отцу можно лететь?
— Не выше семи с половиной тысяч футов. Но это предел.
