И еще одна картина встала перед ним. У ворот дома Елены в боевом снаряжении стоит он, Никита Серебряный, держит под уздцы заседланного в поход белого коня. Елена смотрит в грустные глаза князя и ласково говорит: «Я дождусь тебя. Не бьйея ничего. Тебя нё убьют, князь, я буду молиться за тебя». Она обнимает его и подставляет губы… Но тут князя разбудил голос его стремянного Михеича: «Нет сил боле, князь!.. Вели отдохнуть».
Князь Серебряный, тряхнув головой, придержал коня. Посмотрел в умоляющие глаза поравнявшегося с ним Михеича. Тот продолжал:
— От самой Литвы коней, почитай, не расседлывали!
— А далеко ль еще до Москвы? — спросил князь.
— Эхва!.. Ты седни уже разов пять спрошал. До Москвы еще ехать и ехать. А загоним коней — пеши и вовсе не дойдем!
Серебряный оглядел высокие деревья глухого леса, подъехавших ратников.
— Выедем на луг, расседлаем.
Он тронул коня, и вскоре его отряд, миновав лес, вырвался на луг. Неподалеку виднелось небольшое село.
В селе Медведевке, стоявшем при дороге на Москву, к небольшой церквушке с двух сторон приближалась свадебная процессия. По одной дороге шагали дружки жениха, парни с расшитыми полотенцами через плечи. Жених, богатырского вида увалень, сиял от счастья во все свое широкое рябоватое лицо.
Другой тропинкой вели невесту. С веснушками по переносью и пухлыми малиновыми губами, она шла, опустив ресницы.
Звонко раздавался между обрядовым пением девичий смех и дружный гогот парней.
Свадьба подошла к церковному крыльцу.
Следуя обряду, священник соединил руки молодых, накрыл епитрахилью, повел невесту с женихом в церковь.
— А-а-а!!! — вдруг дико заверещала одна из девиц, оглянувшись.
Опричники наехали как тати. Монашеские скуфейки, черные рясы и сапоги, черные кони все в черной сбруе, у седел — собачьи головы и метлы. Только один, скакавший впереди, чернобородый детина был в красном кафтане и рысьей шапке.
Парни и девки кинулись врассыпную.
Невеста обомлела от ужаса.
Священник поднял над головой напрестольный крест, пытаясь возразить, но его загнали в церковь и заперли засовом.
Невеста испуганно озиралась по сторонам. Жених молчал, разинув рот.
— Эй, тюха!.. Ты что ль жених-то? — прищурился чернобородый, перегнувшись в седле.
Парень почесал затылок.
— Чаво?
— Чаво! Чаво! — опричник спрыгнул с коня, осклабился. — Ай, девка! — подмигнул он невесте. — Ярочка, конопатая! Подь сюда, кому говорю!
Еще двое спешились, подхватили невесту под руки.
— Митя, чего они? Митенька! — закричала она. — Митя-а-а!
