— Не бросай нас, батюшка!
— Вернись, Иване!
— Государь, не оставляй!
Царь приподнялся, ответил:
— Не осуждай, люд московский!.. Поклонись боярам своим. Черной изменой да подлостью извели они царя твоего! Нету моченьки боле! Отрекаюсь!.. От всего отрекаюсь! Ухожу в обитель свою! Буду Бога молить за вас и за Русь святую!
— Не уходи, государь!
— Не бросай сирот своих! — неслось с обочин.
Сани понеслись быстрее. Царь, опустившись на ковры, склонился к своему молодому советнику, к своему любимцу Борису Годунову. Тихо сказал:
— Видит Бог, Борис, голову положу, а изведу вражье племя! Не прощу боярам обиды.
— На все воля твоя, государь, — ответил Годунов, тихо улыбнувшись.
Молодой князь Никита Романович Серебряный, весь в дорожной грязи, скакал впереди небольшого отряда ратников. Много дней прошло, как покинули они Литву.
Скакал, загоняя коней, теряя по дороге отставших. Спешил так, как только может спешить человек к самой желанной цели своей жизни.
Сразу за ним, стараясь не отставать, скакал, нахлестывая лошадь, его старый слуга и стремянный Михеич.
Заросшая дорога шла через дикие поляны, перелески, рощи.
Князь свободно сидел в седле, глядя только вперед, думал о своем. В который раз в его ушах звучал ласковый девичий голос: «Не бойся ничего. Тебя не убьют, князь. Я буду молиться за тебя». И перед газами его вставали картины прошлого.
Масляничное гулянье в Москве. Все звуки покрывает веселый перезвон сорока сороков московских церквей.
С высокой горы мчатся санки, в которых сидит молодой князь Никитка Серебряный, а позади прильнула к нему шестнадцатилетняя боярская дочь Елена Плещеева-Очина, уже сейчас обещающая быть одной из первых московских красавиц. Длинные косы ее выпущены поверх шубки и метут накатанный снежный склон. Громко смеется Никитка. Сани опрокидываются, и они с Еленой вываливаются в снег. Серебряный не спешит подниматься, ищет губы лежащей в снегу Елены… Потом перед его мысленным взором предстал праздник Троицы на Москве. Все украшено зеленью, и снова над городом веселый колокольный перезвон…
Никита с Еленой на качелях. Ей семнадцать. Качели висят на длинных веревках меж высоченных дубов. В веревки вплетены разноцветные ленты, а сами качели представляют из себя расписную гондолу с головами сказочных чудовищ по носу и корме. Высоко взлетают Никита и Елена, высоко взлетают ее косы, а ветер задирает ее платье, оголяя стройные полные ноги девушки. Никита не может оторвать глаз от этих ног. Кружится голова у Елены. Никита останавливает качели и вынимает из гондолы Елену, несет ее через рощу, по берегу Москвы-реки. Девушка прижимается щекой к его щеке.
