Дорогу Макар угадывал как бы чутьем: где прыгал по валунам, как по каменным кочкам, где на четвереньках по осыпи, чтобы вместе с ней не сплыть, а где бежал по ровному.
Шел он веселым угонистым шагом. Ходьбой Макар славился: самые жилистые ходоки в экспедиции отставали, когда он начинал отмерять своими длинными сухими ногами. За то и дали ему прозвище — Кабарга: с одной легкостью бежал он хоть на голец, хоть с гольца.
Ложок крутил, вертел туда-сюда — весной по нему, видно, ручей падает, — наконец выскочил из-за каменьев. Макар вытер пот, огляделся. Вниз — обрыв, далеко внизу хлюпала вода, а сверху был уже виден край берега. До него оставалось метров сорок, подъем некрутой, сплошь валуны, покрытые мхом, как подушки в зеленых наволочках. Ну, считай, все позади: выбраться на ровное, а там хоть шагом катись до самого шалаша, и уже с увала видно, на месте ли Кривой: дымит коптильня — значит дома, коптит рыбу старый хрыч.
Место Макар узнал: на самом краю берега рос куст шиповника, он густо цвел, алый, как заря. Прошлый год Макар выбрался здесь же, чуть полевее куста.
К нему и надо править.
Под ногами мягко подавалось, мох был сырой. На плоском валуне, сплошь обомшелом, Макар увидел прошлогодний свой след — влажную вмятину. Он прыгнул на этот валун, удивляясь, как долго держится во мхе след, но поскользнулся. Спружинив, хотел было встать, но мох под руками сорвался и пошел вниз, увлекая его. «Тьфу, черт, еще свалишься», — успел подумать он и заметил, что мелкие камни, перемешанные с клочьями мха, тронулись вместе с ним, обнажая мокрую скалу. Как и полагается в таких случаях, Макар раскинул руки и ноги, тормозя всем телом, но, за что ни хватался, все тотчас нее трогалось и начинало сплывать ниже и ниже. «Обрыв же дальше, — мгновенно взмокнув, подумал Макар. — Разобьюсь». Его ударило боком, стало разворачивать вниз головой, но он успел уцепиться за гребень. На мгновение замер, почувствовав пустоту под ногами. «Падаю», — пронеслось у него. Казалось, летел он вниз целую вечность и еще будет лететь долго, бесконечно… Вдруг ноги обо что-то ударились и, по-кошачьи спружинив, шатнувшись, Макар удержался. Толчок был сильный, Макар едва устоял, а камни, которые катились вместе с ним, лавиной прошли мимо и долго, затихая, щелкали по скале и ухали глубоко внизу.
Макар замер, боясь шевельнуться, потом, скосив глаза, увидел, что попал на трещину-карнизик, он и задержал его. Карниз был шириной в полшага, может, чуть поуже, но и то хорошо, а ниже стена падала отвесно. «Чуть в сторону и — все, — подумал Макар. — Ну дела: чуть не сыграл в ящик».
