— Ты знал это, потому что прикончил ее накануне вечером! — Энг почти кричал. Раскаты его голоса, казалось, прижали Эдланда к спинке стула. Но на этот раз он не сломался.
— Я этого не делал! Я не мог этого сделать. Ведь я любил ее!
Затем он снова сник, закрыл лицо руками и горько зарыдал. Получилось совсем по-женски и почти театрально.
— Именно это ты и сделал! Ты утверждаешь, что на короткое время отключился и потерял память, и очень кстати это случилось как раз во время убийства. — Энг, строго говоря, не имел ни малейших доказательств такого обвинения, но, видимо, запугивание было его любимой тактикой. Валманну такая тактика не нравилась, но он промолчал. На него тоже подействовал драматизм ситуации, и он страстно желал добиться результатов как можно скорее.
Эдланд застонал и энергично покачал головой.
— А ваш врач может подтвердить, что лекарства вызывают потерю памяти? — Валманн по-прежнему говорил очень спокойным и доброжелательным тоном, хотя нетерпение придавало его голосу почти незаметное вибрато.
— Ну конечно! — почти вскрикнул Эдланд. — Но это все, что вы узнаете. Мои болезни не имеют никакого отношения к этому делу!
— А вот это как раз мы решаем! — Энг откинулся на стуле, как будто вот-вот собирался броситься вперед и вцепиться в горло свидетелю.
Эдланд пытался взять себя в руки, провел рукой по лицу, выпрямился и постарался говорить твердым голосом:
— Впрочем… Доктор Мёльхаусен может дать вам справку о том, что я негоден к содержанию в тюрьме. Это на тот случай, если вам взбредет в голову заключить меня под стражу. По психологическим причинам. Я уже давно у него наблюдаюсь.
— А вы не могли бы помочь нам в опознании умершей, раз уж вы были так близко знакомы, а нам так и не удалось связаться с родственниками?
— Ну уж нет!
Эдланд вновь улегся на стол, вытянув руки, как бы моля о пощаде. — Этого вы от меня не можете требовать!
— Никто ничего и не требует. Я только спросил… — Валманн быстро ретировался. Ему становилось не по себе от резких реакций этого человека.
По мрачному лицу свидетеля пробежало некоторое подобие улыбки.
— Если я не ошибаюсь, свидетель имеет право просить прервать и отложить допрос, если плохо чувствует себя в данной ситуации. Поэтому я прошу сделать перерыв в этом мучительном вмешательстве в мою личную жизнь. Кроме того, я страдаю мигренью и чувствую, что начинается приступ.
Он прижал кулаки к вискам, как бы подчеркивая серьезность своих слов.
Валманн и Энг переглянулись, и Валманн наклонился над столом и выключил магнитофон старого образца, который по-прежнему был единственным аппаратом в распоряжении полиции для аудиозаписи допроса.
