— Что-о-о?!
— Неважно.
— Издеваешься, скотина!
— Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.
— Смеяться вздумал!
— Разучился, пока плыл.
— Сгною, ублюдка!
— Не сомневаюсь, ваша милость.
— Имя, выродок!
— Мать нарекла Кингом, а друзья — «Убей англа».
Губернатор не нашел слов, чтобы ответить на эту дерзость. С минуту он тупо взирал на каторжанина выпученными глазами, но так и не сумел найти достойный ответ. Он хотел лично забить осужденного, но мускулы, выделявшиеся под лохмотьями, заставили губернатора отказаться от этого намерения, к тому же это было и неприлично. С трудом уняв бешенство, он произнес:
— Я запихну эти слова в твою вонючую глотку и ты подавишься ими.
И губернатор повернулся к слугам, намереваясь отдать жестокое приказание.
Рука Кинга скользнула под выпущенную рубашку, нащупывая ребристую рукоять ножа. Сейчас уже поздно клясть свой несдержанный язык, но дать убить себя так просто Сэлвор не собирается! Прежде чем ирландец умрет, он успеет отправить к праотцам несколько человек, а эта толстобрюхая свинья первой уйдет на небо. Однако судьба предоставила отсрочку мятежному матросу: неожиданно запротестовал капитал Коливьеру.
— Э, нет, губернатор Стэйз, это неправильно! Он еще невольник.
Губернатор ожег Коливьеру таким злобным взглядом, что тот съежился и пожалел о своем вмешательстве.
— Сколько вы хотите?
Коливьеру проглотил комок в горле и неуверенно произнес:
— Двадцать, пожалуй.
— Я согласен. Теперь он мой?
— Да, конечно.
— Отлично! Сейчас я покажу, что умеет делать губернатор Багамских островов, когда ему в руки попадаются такие вот мерзавцы.
Губернатор опять повернулся к слугам, а Кинг вновь сжал рукоять ножа. Еще немного — и…
Быть бы Кингу мертвым и не быть бы продолжению этого повествования, если бы все происходящее не видела Джозиана. Поведение ирландца, внешность которого сразу привлекла ее внимание, очень удивило девушку. Можно было подумать, что его действия — акт отчаявшегося человека, но что-то мешало Джозиане принять эту версию. Изуродованное лицо мужчины говорило о многочисленных испытаниях, выпавших на долю этого человека, не привыкшего бояться, о чем можно было судить по поведению ирландца. Заинтересовавшаяся Сэлвором девушка невольно высказала то, что было у нее на уме…
— Гордый!
Эти слова услышал и отец девушки. Внимательно посмотрев на дочь, он перевел взгляд на ирландца и, не сводя с Кинга злобного и испытывающего взора, громко спросил:
— Значит, ты говоришь, дочь моя, он гордый?
