Раздался глухой стук, и она, схватившись за голову, закричала.
— С ума сойти, до чего живучая, — прошипел он и еще что-то добавил, но мы не разобрали, потому что девчонка, до сих пор такая тихая, кричала и кричала.
— Надо ее заткнуть. Надо ее как-нибудь заткнуть, — повторял кореш рыжего.
А я думал, что нечего было бить ее домкратом, она бы и не закричала.
Тут рыжий спросил меня, хочу ли я сгнить за решеткой из-за девки, которая и голосовать как следует не умеет.
Ответить мне было нечего, я знал, что он прав и с этим надо кончать как можно скорее.
— Верней всего будет еще раз переехать ее машиной, — сказал рыжий.
Я взял Миникайф за ноги, кореш рыжего за руки. Она до этого было затихла, но тут завопила с новой силой, будто знала, что мы хотим с ней сотворить.
Мы положили ее на землю перед машиной.
Вот только она после удара домкратом не хотела лежать, все садилась, как неваляшка, и закрывала руками голову.
Кореш рыжего пинал ее ногой, чтобы она лежала смирно, но ее это, кажется, только сильней будоражило. Потом я попытался ее задушить. Она вроде бы вырубилась. Лежала пластом, больше не кричала и не дергалась.
Рыжий посигналил нам фарами, давая понять, что ему надоело ждать. Мы уложили бедолагу поперек дороги и залезли в машину.
Рыжий рванул с места и поехал прямо на девчонку.
Она лежала, белая, белокурая, вся в кровавых кляксах, ни дать ни взять цирковая акробатка, сейчас взлетит на трапеции. Приближающийся свет фар был все равно что прожектором, а мы трое в машине — публикой.
Машина переехала Миникайф, будто кочку, и я подумал, что акробатка-то разбилась по-настоящему.
— На этот раз оставим ее здесь, — сказал рыжий. — Подумаешь, девчонка попала под машину, такое случается каждый день.
— Лучше бы чаще случалось. Меньше было бы геморроя, — отозвался его кореш.
Они оба заржали. И я вслед за ними.
После такого дерьмового вечера хорошо было хоть немного расслабиться.
Великий писатель прибыл под вечер на борту желтого вертолета, которым обычно возили еду.
Мы все очень его ждали, особенно генерал, целый день зачитывавший нам выдержки из его книжек.
— Зарубите себе на носу, что к нам приедет не кто-нибудь, а один из величайших писателей современности, — твердил он.
По такому случаю нам дали увольнительную, чтобы ничто не мешало внимать чтению генерала. То, что он читал, было действительно мощно. Под конец не только генерал, но и все мы убедились, что к нам едет один из величайших талантов современности.
