— Эй, парни!
Трое долговязых подростков в расклешённых штанах и рубашках навыпуск сразу бросились врассыпную. Четвёртый замешкался, держа за ворот ещё одного, но увидев направлявшихся в его сторону милиционеров, оттолкнул свою жертву и пустился наутёк.
— Не поймаем, прыткие очень…
Оставшийся парень кашлял и потирал живот. Смеляков подошёл к нему:
— Что случилось? Тебе нужна помощь?
— Нет…
— Стукнули тебя?
— Нет, не успели…
— А чего за живот держишься?
— Свело… Скрутило…
— Повздорили? Ты их знаешь?
— Нет, — мальчик отрицательно покачал головой.
— А чего ж они хотели?
— Денег требовали.
— Тебя как зовут? — спросил Воронин.
— Алексей.
— А фамилия? — уточнил Смеляков.
— Нагибин.
— Значит, говоришь, что пытались деньги отобрать?
— Хотели, но вы помешали… Спасибо…
— Да-с, негостеприимный у вас город, — проговорил Смеляков, обводя взглядом парк.
— А вы что, не из Москвы? — Алексей поднял глаза на Смелякова. У вас не так разве?
— У нас не так, — покачал головой Смеляков. — У нас сворой на одного никогда не бросаются. Только один на один, по-честному. А толпой на одного — никогда. Это подло. А в маленьком городе все друг про друга всё знают, и никто не хочет, чтоб его подлецом называли.
— Хорошо вам, — Алексей понурился. — Я пойду.
— Отдышался? Может, помочь?
— Не надо, — Алексей провёл рукой по голове, поправляя волосы, — меня девушка ждёт.
— Уже с девушками встречаешься? Тебе сколько лет-то?
— Четырнадцать.
— И уже с девушкой… Хорошая девушка? Далеко она?
— У фонтана. Я за мороженым ходил, а тут эти…
— Повезло тебе, что не на глазах у девушки по шее получил, — улыбнулся Смеляков и тут же наставительно добавил. — Учись драться, Алексей Нагибин.
— Я драться не люблю, — отмахнулся мальчик и посмотрел ещё раз на стоявших перед ним милиционеров. — Спасибо вам…
Он понуро пошёл прочь. Провожая его взглядом, Воронин с грустью заметил:
— Трудно такому придётся… Ну вот зачем, скажи на милость, человеку нужно уметь драться? Может, он поэт в душе. Может, он толком и целоваться никогда не научится. Может, он весь в собственных мыслях всегда… А тут хулиганьё! Ох как далеко нам ещё до благополучного общества…
Алексей Нагибин вернулся домой в мрачном настроении. Стычка со шпаной произвела на него неизгладимое впечатление. Ему не было жалко тех двух рублей, которые он мог лишиться, но испытанное чувство унижения — вот что подкосило его. Это чувство в считанные мгновения затопило чёрной краской весь окружающий мир, сделало его душным, угрюмым, беспросветным. Всё, что совсем недавно вселяло радость и надежду, стало ненужным. Даже лицо Нины Антоновой, согласившейся поехать с ним парк Горького, растаяло в густой тьме меланхолии, сдавившей грудь Алексея. Он проводил Нину до подъезда её дома, попытался поцеловать её, но она порывисто сказала:
