Прозвучавший выстрел потонул в восторженных возгласах столпившихся поблизости зевак. Кабан дёрнулся, приподняв на секунду зад, шевельнул мордой и повалился на бок.
— Вот и всё, — Владимир Степанович опустил автомат и снова щёлкнул предохранителем. Повернувшись к любопытствующим, он печально сказал: — Ну неужто вам жизнь ваша не дорога, идиоты? Мозгов-то нарастить не успели ещё? — его голос постепенно повышался. — Надо ж хоть какой-то соображометр иметь, сукины дети! Чего вы припёрлись сюда? Он же вам мог все кишки вытащить и разбросать их по парку! Болваны! Вам вместо шляп надо штаны на голову надевать, потому что у вас не голова, а жопа! — последние слова он почти прокричал, затем вдруг замолчал и совершенно спокойным голосом обратился к Железнову: — Пойдём, лейтенант, пощупаем секача, что ли? Мой первый охотничий трофей…
Очень скоро вокруг кишела большая толпа, всем хотелось прикоснуться к кабану, подёргать его за длинные жёсткие волосы, ткнуть палкой в рыло.
— Надо бы тележку пригнать сюда и перетащить эту тварь в отделение, а то его быстро на шашлык пустят…
Смеляков нашёл глазами Воронина:
— Гена! Квас-то пойдём пить?
— Очередь пропустили уже… Но всё равно пошли…
Квас был шипучий и пахучий. Они взяли каждый по большой кружке, которые по шесть копеек, и медленно испили их до дна. Воронин кряхтел от наслаждения, Смеляков же пил вяло, без удовольствия, жажда неожиданно пропала.
— У тебя трёх копеек не будет, чтобы без сдачи? — спросил Воронин, роясь в кармане.
— Ты ещё будешь?
— Да, маленькую, пожалуй, ещё выпью.
— А я что-то надулся уже, — Виктор пошлёпал себя ладонью по животу. — Думал, что бочку смогу опорожнить, ан нет, даже эту кружку с трудом одолел. Желания почему-то нет.
— Перенервничал?
— Есть такое… Даже голова заныла. Мне кажется, что я глаза его видел.
— Чьи?
— Кабана этого. Видел так, будто он прямо на меня смотрел и будто он близко-близко был. У него над левым глазом листик прилип.
— Ты разглядел?
— Да, я же говорю, что зрение обострилось… Видел его прямо как в двух шагах… Откуда ж он взялся?
— Теперь никто никогда не узнает. Это будет ещё одна тайна великого города.
Они неторопливо шли по парку. Музыка продолжала по-прежнему звучать из репродукторов, шумел фонтан, чирикали чтицы, смеялись беззаботные люди.
Справа от себя Виктор увидел группу мальчишек.
— Похоже, драться собираются, — сказал он.
— Пристают к кому-то. Хулиганьё паршивое!
Они свернули на газон и ускорили шаг.
