Но Роже их успокоил.
— Господа, недоразумение у нас уже не первое. Так что насчет поединка и всех этих ран можно подождать.
После чего он взял д'Артаньяна под руку.
— Д'Артаньян, мы сходимся с вами в четвертый раз. Первый раз вы схватились с вертопрахом на пляже, предположим, его звали Роже. Во второй — с французским дворянином в окрестностях Рима, не будем называть его по имени. Затем был некто, кого можно назвать Третьим, вы сделались его другом, и это был Бюсси. Но сегодня вы сходитесь с Рабютеном, о котором идет молва, что он ведет свой род от волков, и вы превратились в его врага. Вы обожаете мою кузину, я согласен. Ухаживаете за ней — понимаю. То, что вы в нее влюблены, могу себе представить. Но то, что вы бросаетесь на нее, словно ландскнехт, неприемлемо ни для нее, ни для вас. Вы упали в моих глазах. Я скорблю при мысли об этом и поскольку мне хочется утолить поскорей мою скорбь, лучше всего будет, если вы исчезнете с лица земли.
Д'Артаньян выслушал это молча. Когда Роже кончил, он спросил со всей мягкостью, на какую только был способен:
— Вы кончили, сударь?
— Не зовите меня сударем, черт возьми, как постороннего человека! Не забудьте: мы оба взяли по роли в том спектакле, какой дадим сейчас нашим друзьям. Приступим же весело и без лишних разговоров.
— Но я тоже хотел кое-что вам сказать.
И д'Артаньян поведал Бюсси-Рабютену про ту западню, в которую его поймали. Едва он кончил, Роже, не колеблясь ни минуты, воскликнул:
— Надо предупредить Мари. Что сделать, чтобы предупредить ее? Поговорить с ней. А как с ней поговорить? Для этого необходимо, чтоб глотка не была перерезана.
И он направился к секундантам:
— Господа, важное дело вынуждает нас продолжить объяснение.
— Мне кажется, ваше терпение выше вашей чести, — заявил де Севинье.
— Великое терпение, — уточнил д'Оллоре. — Скорее к столу, господа, мне не терпится увидеть печень по-гасконски и беарнские отбивные.
— С помощью моей машины, — заметил Пелиссон, — мы быстро бы устранили затруднения.
Что же касается капитана О'Нила, то он лишь пожевал свои огромные рыжие усы.
— Господа, хотя ваши доводы убедительны, они не смогут поколебать того решения, к которому мы оба пришли, шевалье д'Артаньян и я. Не беспокойтесь так о чести Рабютенов, господин де Севинье. Господин д'Оллоре, умерьте аппетит. Господин Пелиссонар де Пелиссардон, усовершенствуйте свою машину, пусть она режет на куски дуэлянтов, прежде чем те обнажат шпаги. А вы, капитан О'Нил, с вашей шотландской мудростью и неприязнью к пустым разговорам, будьте скупы, как водится, на слова, скажите, что вы разделяете наши взгляды, произнесите это слово, звучное «yes», которое так служит украшением вашей нации.
