— Если б я любил вас, мадмуазель, я поставил бы вас об этом в известность.
— Мари всего лишь кукла, а я женщина.
— Мадмуазель, женщин на свете полным-полно, а Мари только одна-единственная.
Досказав сентенцию, д'Артаньян произвел жест.
— На помощь! — закричала Жюли. — Люди! Позовите стражу, комиссара! Ко мне!
И отнюдь не слабое существо, она вцепилась в одежду мушкетера. Одежда состояла из рубашки и штанов. Тонкая рубашка разорвалась.
Крайне недовольный всем этим, д'Артаньян отбросил женщину-тигрицу на постель, и она стукнулась головой о деревянную колонну.
Ввиду отсутствия стражи и комиссаров прибежали слуги. Несмотря на все их снаряжение, невооруженные руки мушкетера кое-что значили. Оценив положение, д'Артаньян сцапал Жюли и сделал из нее некое подобие щита, который, правда, дергался в его руках и исторгал стоны, но тем не менее исполнил свое назначение.
Спустившись в сад, д'Артаньян бросил щит подле каких-то деревьев. На виске у девушки была ссадина, но утренний холод вернул ей сознание.
— Прощайте, — сказал д'Артаньян. — Ваше личико пострадало, это даст вам дополнительную возможность поступить в монастырь.
Оставалось найти одежду и лошадь.
Судя по ржанию, донесшемуся из ближнего строения, лошадь была неподалеку.
Насчет костюма дело обстояло сложнее, так как у д'Артаньяна остались всего лишь штаны. И тут ему бросилась в глаза ночная рубашка Жюли.
Это было, разумеется, еще одним оскорблением юной невинности.
Минуту спустя, прижимая одной рукой к себе рубашку и направляя другой мерина с лучшей родословной из всех поколений Колино дю Валей, он бодрой рысью пересек Париж. Шестнадцатью годами ранее в таком же одеянье он ускользнул от когтей миледи.
«Только Кэтти мне еще не хватало», — мелькнуло в голове у д'Артаньяна.
Гнев и надежда не давали мушкетеру уснуть.
Гнев против Жюли, которую он никогда более не увидит, разве что король велит ему взять приступом монастырь.
Надежда восстановить свое доброе имя в глазах Мари.
Случай представился ему в то же самое утро, поскольку Роже де Бюсси-Рабютен в обществе двух бретонских дворян ожидал его в Пре-Сен-Жерве.
В девять утра д'Артаньян был уже на месте, сопровождаемый Пелиссоном де Пелиссаром и шотландским капитаном по имени О'Нил, известным своим неподражаемым хладнокровием.
Первым долгом мушкетер счел нужным обнять де Бюсси-Рабютена, попросив у него доверительной беседы с глазу на глаз.
Услыхав такое, де Севинье нахмурился, а д'Оллоре презрительно хрюкнул.
