— Мой летающий аппарат,..
— Ваш летающий аппарат?..
— Он неплохо катится по дорогам.
— Просто чудесно.
— Однако…
— Однако?..
— Он не летает.
— Дело всего лишь в этом?
— В этом.
— В таком случае у вас есть прекрасный выход.
— Какой именно?
— Вы изобрели летающую машину, которая может катиться. Не правда ли?
— Ну, разумеется.
— Значит, вам остается изобрести катящуюся машину, которая станет летать.
— Об этом я как-то не подумал.
— Все великие умы, сдвигая с места горы, спотыкаются о песчинку.
Удовлетворенный таким объяснением, Пелиссар погрузился в сон. К сожалению, он поторопился, ибо одна из топок оказалась непогашенной.
В продолжении ночи она все более накалялась.
Если нельзя было упрекнуть Пелиссона де Пелиссара в том, что он пренебрег удобствами, то можно было упрекнуть за то, что он забыл об опасности. На рассвете аппарат взорвался.
Пелиссон очнулся от изумления час спустя. Его положили уже на носилки и намеревались нести прочь.
Первым его порывом было ощупать свои ноги. Но выяснилось, что ему не двинуть рукою. Тогда он попытался приподнять голову. Тщетно.
Тогда он решил что-то выяснить у одного из тех крестьян, которые его обступили.
— Мой драгоценный друг, не кажется ли тебе, что со мной что-то произошло?
— Думается, сударь, у вас теперь все в порядке.
— Кому ж тогда, по-твоему, грозят неприятности?
— Вашей жене, сударь.
— Объяснись.
— Дело в том, что у вас не все ноги на месте.
— О-о-о-о! Ну хоть какая-то из них еще осталась? Не торопись с ответом. Видишь ли, я до крайности суеверен, и потому чрезвычайно привязан к своей правой ноге, в которой куда больше веселья. Зато левая грозила мне подагрой, и я не буду расстроен, если она пострадала. Не в ней ли дело?
— Увы, да.
— Добрая весть, клянусь губками всех трактирщиц! Значит, правая уцелела?
— Увы, тоже нет.
Лицо Пелиссона де Пелиссара омрачилось.
— Выходит, я безногий калека?
— К сожалению, мой бедный друг.
Пелиссон узнал голос д'Артаньяна. Он поднял глаза и увидел нашего гасконца: лицо черное, одежда висит клочьями. Тем не менее, д'Артаньяна сажали в седло.
— Ну, а главное? — спросил Пелиссон. — Мой аппарат?
— Вопрос деликатный.
— Деликатный?
— Потому что он испарился при взрыве.
— Может, машина не виновата?
— Может. Хотя утешение слабое.
Пелиссон поразмышлял немного, затем слабая улыбка озарила его лицо.
— Знаете, что я вам скажу, мой дорогой д'Артаньян?
— Что именно?
— Во всем следует искать хорошую сторону дела.
Тут он потерял сознание, убаюканный голосами ангелов, исторгавших крики счастья. Этот вечер был озарен для него улыбкой Пресвятой Девы.
