Этой женщиной была прекрасная Мадлен.
Поддерживаемая этой ногою, которая стала для нее и плечом, и рукой, Мадлен преодолела ступеньки лестницы, отделяющие ее от лейтенанта мушкетеров и маршала Франции.
— Что с вами, мадмуазель? — осведомился д'Артаньян,которого жалобы госпожа Тюркен донимали все больше.
— Мой муж… -Ну?
— Уехал…
— По-моему, превосходная новость. Вы сожалеете об этом человеке?
— О нет!
Но стенания хозяйки становились, однако, все громче.
— Объяснитесь, мадмуазель, — сухо заметил д'Артаньян. — Вы орошаете пол той самой водицей, которую господин Тюркен не терпел, в чем, собственно, был прав.
— Но ведь он уехал не один.
— Как? Этот малый вам изменил?
— Нет. Но…
— Но?
— Взял с собой все мои сбережения… ваш багаж…
— Мадам Тюркен, — вступил в разговор Пелиссон де Пелиссар. — Нам нужна точность. Нам не обойтись одними только рыданиями и междометиями. Вы сказали, что Тюркен исчез.
— Это значит, что…
— Отвечайте только «да» или «нет». Нога № 1, отпустите госпожу Тюркен, она и без вашей помощи устоит на месте. Итак, Тюркен уехал?
-Да.
— Он известил вас об этом письмом? -Да.
— Письмо было коротким? -Да.
— Что там было? Мадлен Тюркен молчала.
— Извините. Он утверждал, что ваша совместная жизнь был адом, что вы отравляли друг другу существование, что ваше супружеское ложе походило более на решетку, на которой поджаривают грешников и что…
— Нет.
— Тогда я разрешаю вам прочитать письмо. Что там было?
— «Я уезжаю».
— У этого скота образцовый по краткости слог.
— Поторопитесь, друг мой, — вмешался д'Артаньян. — Вы даете ему преимущество во времени.
— Он унес с собой весь наш багаж? -Да.
— Вы имеете в виду мои гобелены, мои гербарии, мои мази и вообще все то, что было у меня в чемоданах?
— Да.
— Вы имеете в виду также весь мой научный багаж, то есть шестнадцать тысяч листков, исписанных мною, которые я оставил на хранение в погребе?
— Да.
— О, вот как! — заметил Пелиссон де Пелиссар с потрясающим хладнокровием. — Полагаю, что ущерб в науке скажется на Западе не менее, чем на три века вперед и только не раньше 1950 или 1960 года она оправится от удара.
— А те вещи, что были на чердаке? — принялся в свою очередь расспрашивать женщину д'Артаньян.
— Вот именно. Остатки летательного аппарата и чемоданов.
— Он тоже прихватил их с собой? -Да.
Пелиссон де Пелиссар повернулся к д'Артаньяну.
— Я полагаю, что мир на земле так же, как наука, претерпит значительный урон.
— Отнюдь, мы догоним негодяя.
