Забыла она историю с дедом! Забыла!! Получилось ужасно. Надо было видеть полные ужаса и боли глаза отца, когда она зашла в комнату за „забытой“ сумочкой. И голос, каким он сказал:
— Дай мне руку.
Как он сжал ее, как задрожали его губы… Господи, не приведи пережить такое еще раз, Чего ей стоило с улыбкой освободить свою руку, заговорить о какой-то фигне и выйти из комнаты! Чего стоило Алексею потом стараться успокоить ее.
Ксюша многое понимала в отце. Но одно сидело в ней занозой. Отец был добрым, справедливым, умным. Но не ласковым. Он бывал ласков с мамой, с собакой. Не с ней. Правда, она в его глазах довольно часто читала чувства, похожие на нежность. Однако так эта нежность никогда и ни в чем не проявлялась. А Ксюше хотелось, чтобы отец потрепал ее по голове. Ведь собаку он трепал по голове!
Ксюша вспомнила, как однажды отец, придя с работы, сухо кивнул ей, а с псом играл минут десять. Тогда она решила отравить собаку. Это был первый случай, когда Ксюша поняла, что такое ревность. Но утром Фекла протиснулась в ее комнату, облизала лицо, радостно помахивая хвостом, и Ксюша осознала, что собака ни в чем не виновата, что собака с ней ласковее, чем родители.
С появлением Алексея Ксюша убедилась в том, что нежным с ней может быть и мужчина. Не раболепным, как ее ухажеры, а нежным. Почему же отец никогда не бывал ласковым?
Ксюша заплакала. Ей стало жалко себя. Она любила отца больше всех на свете, а он… И сейчас, когда все, казалось бы, могло быть хорошо, — есть Алексей, она беременна, отец… Как ей хотелось дождаться момента, когда отец возьмет на руки внука или внучку и улыбнется. Улыбнется так, как не улыбался ей. Но это будет ее ребенок, и отец будет с ним ласковым и нежным. Значит, он будет ласковым и нежным с ее плотью и кровью — с ней.
В операционной второй час шла операция. Два хирурга, привычно работая руками, существовавшими как бы отдельно от сознания, вели неспешный разговор, периодически прерываемый резкими командами операционной сестре: „Зажим!“, „Тампон!“, „Отсос!“…
— Смотри, как она, житуха, устроена. Помнишь мужика, ну, телезвезду эту. Вот прульщик. И карьеру сделал, и бабок море, и жена молоденькая. Ну все хорошо.
— Ладно, а ты помнишь, как мы на операцию шли? Сомнений не было, что канцер, а вскрыли…
— Нет, ну это бывает, канцер от фиброзного полипоза только на столе…
— Согласен. А этого парня жалко. Проращение в крестец.
— И почему некоторым так везет?
— В чем же везет? Его такие боли ждут…
