Ксюша ждала его ласки и почти не получала ее.
В средних классах школы Ксюша заметила, что хотя ее отец и был более сдержан с ней, чем отцы подруг, но и относился к ней куда более уважительно. Ей крайне редко что-либо запрещали, почти никогда не заставляли сделать так или эдак. Даже отчитывая за что-то, отец не повышал голос. С ним можно было посоветоваться. Правда, в удобное для него время. И этого времени выпадали крохи. Мама была подругой. Доступной, понятной, как и Ксюша в чем-то ошибавшейся, тоже боявшейся и боготворившей отца. Она была земной. Он — нет.
В старших классах Ксюша начала понимать, что она — дочь знаменитости. Папу приглашали в школу не на родительские собрания, а для выступлений. Он мог легко достать билеты на любой спектакль, самый крутой концерт. Его узнавали, брали автографы.
К этому моменту Ксюша прекрасно понимала, что не будет заниматься ничем иным, кроме телевидения. И сегодня она в очередной раз удостоверилась, что это правильный выбор. Без труда, просто надев обворожительную, известную всей стране телеулыбку, она прошла в ВИП-зал, где ждать Алексея куда приятнее.
Ксения любила одиночество. Точнее, не любила толпу. Даже тихую, спокойную толпу. Скорее всего ее просто раздражала суета, неосмысленное движение взад-вперед, пустые разговоры соседей по очереди или залу ожиданий, После смерти матери, по большому счету ее единственной близкой подруги, она отучилась делиться мыслями. Нет, обсудить что-то важное, сущностное получалось и с отцом, и с коллегами, а теперь и с Алексеем.
Сейчас посидеть одной в тихом баре ВИПа было хорошо со всех точек зрения. Только бы опять не расплакаться. При отце она сдерживалась, при Алексее — старалась. Оставаясь одна, в самые неподходящие моменты, особенно за рулем, начинала реветь. Ей было жалко отца, жалко себя. Жалко умершую мать. Последнее время она плакала несколько раз, жалея Люду, понимала, как той тяжело.
Ксения ждала Алексея и прикидывала, какие последние новости нужно будет ему рассказать в первую очередь. Неожиданно вспомнила про его идиотскую идею с Индией. Это же надо было такое придумать — сказать отцу, что он едет в Индию. Отец, вместо того, чтобы воспрянуть духом, вновь испытать надежду, скйс. То, что Алексей едет в Индию, прозвучало для него как приговор — значит, рак. Значит, Алексей едет за чудодейственными травами. Как Алексей, прекрасный психолог, мог просчитаться? Но переигрывать было нельзя. Отец, скажи ему, что Алексей изменил планы и поехал в Штаты, и вовсе решил бы, что он безнадежен. Хотя и она с выпиской перемудрила. Она-то считала, что если отец сам найдет больничную выписку с хорошим диагнозом, наконец поверит в возможность выздоровления.
