Конечно, Глеб понимал, что реальной свободы у него нет. Он с неприязнью вспоминал времена зубрежки классиков марксизма-ленинизма. Тем не менее некоторые цитаты признавал справедливыми. Например: „Нельзя жить в обществе и быть независимым от общества“. Правда, Глеб забыл, кто это сказал. То ли Ленин, то ли Плеханов.
Но одно дело зависеть от общества — от тех, кто платит деньги, кто покупает его передачи, и другое — от тех, кому платит он, от мелких чиновников, гаишников и прочей шушеры. Зависеть от продавцов наркотиков он не хотел.
— Наркотиками балуешься?
— Нет! Мне этого не надо!
Ответ прозвучал быстро и слишком эмоционально. „Значит, не врет“, — решил Глеб.
— Когда ты лишилась невинности?
— Год назад. А зачем вам?
— Интересно. Расскажи, как это произошло?
Наступал самый опасный момент. Глеб не собирался заниматься сексом в машине. В смысле, как она сказала, „трахаться“. Но вот станет ли она говорить и рассказывать о себе просто так, без привычного ей занятия с клиентом? С другой стороны, кто ее будет спрашивать, не расскажет — он не заплатит. Говорить-то небось легче, чем торговать телом. Хотя…
— Чего молчишь?
— Я не хочу.
— Давай сразу определимся — я плачу за то, что я хочу, а не за то, чего хочешь ты!
Она посмотрела на Глеба не так, как смотрела до того. Однако смысла взгляда он не понял.
— Здесь направо.
Они проехали по разбитой грунтовой пыльной дороге метров двести и выехали на заасфальтированную площадку перед воротами заброшенного строения, наверное, автобазы. Или склада. „Я живу в другой Москве“, — подумал Глеб.
— Я жду.
— Меня изнасиловали.
— Как? Где? Расскажи подробно.
— Вам рассказать, как вставили-вынули? — с агрессией спросила она.
И вдруг Глеб решил, что самое интересное для него не купить ее рассказ, а перехитрить. Сделать так, чтобы она рассказала все добровольно. Вспомнилось читаное о том, как клиенты лезли в душу к проституткам. Не в его правилах походить на других. Но любопытство, желание прикоснуться к чему-то постыдному пересилило.
— А что, их было несколько?
— Двое.
— Ну и расскажи. Мне, правда, интересно.
— Зачем вам?
— Объясню. Я никогда не понимал, как эти подонки могут насиловать женщину. Это же мерзко!
Расчет оказался верным. Услышав „подонки“, она посмотрела на Глеба опять по-новому.
— Хорошо. Расскажу. Это было в психушке. Они затащили меня в подвал. Один держал, второй насиловал. Все?
— Потом они поменялись?
— Да. То есть нет. Второй трахаться не любил, он заставил меня делать минет.
