— Так что вы собираетесь делать?
— А вот об этом — потом. Кстати, Олег Лебедев № 2 существует. Вас, как бы это сказать, дезинформировали. За ваш же счет.
— Не волнуйтесь, уж с этим я разберусь. — И генеральный нехорошо улыбнулся.
Сначала оба Лебедевых долго с любопытством разглядывали друг друга. Понравились. Потом обменялись историями о своем прошлом и о том, почему каждый из них стал писать детективы. Посмеялись над сложившейся ситуацией, и Лебедев-1 заверил Лебедева-2, что зла на того не держит, хотя и обидно, что судья никогда его книг не читал. Но уважает нежелание профессионала читать писанное непрофессионалами о его собственной работе. Опять посмеялись.
— Ну, что делать будем? — спросил судья.
— А какая у вас зарплата?
— А что?
— „Скажите, Рабинович, а это правда, что все евреи отвечают на вопрос вопросом?“ — „А что?“ — ответил Рабинович». Вы, Олег Михайлович, часом не Рабинович?
— Ну, во-первых, Олег Борисович, мы уже признали тот прискорбный для нас обоих факт, что я таки Лебедев, как сказал бы ваш Рабинович. Во-вторых, будь я Рабиновичем, я бы точно не смог стать судьей в советские времена. Может, вы мне предлагаете взять литературный псевдоним «Олег Рабинович»? Я ничего против евреев не имею, более того, антисемитов на дух не переношу, но по сегодняшним временам это будет выглядеть как примазывание…
— Стоп, стоп, стоп. Первое, я никак не антисемит. Более того, поскольку мама моя была еврейкой, то по законам иудаизма я еврей. А по православным традициям — аз есмь православный. Так сколько?
— Что сколько?
— Сколько вы получаете?
— Спрашивать, зачем вам эта информация, я так понимаю, нельзя?
— Не-а!
— Со всеми категорийными, выслужными и прочая — около тридцати пяти тысяч в месяц.
— То есть около тысячи двухсот долларов, — подытожил писатель.
— Да, так, наверное.
— Я могу предложить вам пятьдесят тысяч долларов. Сразу. Наличными, И вы больше не пишете детективы. Как?
— Обижаете, Олег Борисович…
— Больше не могу…
— Я не в этом смысле. Во-первых, я пишу не из-за денег, во-вторых, гонорары судейский статус получать позволяет, а вот «отступные» — нет. Да и не в этом дело. Согласитесь, что в вашем предложении есть что-то унизительное.
— Отнюдь, дорогой Олег Михайлович! Отнюдь! Если бы я не признавал в вас писательского таланта, не видел реального конкурента, я бы предлагать вам денег не стал. А это — признание.
— А вы что, уже успели прочесть?
— Пролистал. И читательский спрос — реальный измеритель…
