— Ах! Ох! Что за вишня, какая вишня! — доносился голос прокурора. — Послушайте, Савин.
— Да?
— Я говорю: чем хороша жизнь у вас в деревне… М-м, вот где они спелые, ух, лопаются… У вас природа, здоровье, воздух — за это тысячи отдать. Крабов, да где же вы? Идите, ну идите же скорее сюда.
Начальник милиции тяжело, с треском сверзся на землю, вытер липкие, в вишневом соке руки о галифе.
— Сидишь, как сволочь проклятая, мечешься, как пес… — вдруг злобно сказал он.
— Что вы говорите? — переспросил Савин.
— Ничего… Говорю: наряды, вызовы, аресты, обыски, драки, прописки, жиды… Света не видишь. Тьфу! Вам не понять.
— Тут тоже хватает, — равнодушно возразил председатель. — За бедами не замечаешь природы этой.
— Ах, хороша вишня, — твердил прокурор с нотками, близкими к истеричным. — Ах, это сказка. Ах, ах, хороша-а-а!..
— Илья, зараза, мурло, прохиндей, что подкормку не возил? — вдруг взревел председатель и исчез за кустами.
Слышно, он остановил телегу, отвратительно ругался, требуя заворачивать, и он знать не знает, что у них там дома, у дармоедов-мордоворотов, пропойц, а чтоб подкормка была сей же минут.
Телега заскрипела, повернула обратно. Савин, красный, сердитый, вернулся, походил вокруг и предложил:
— Да ну ее к растакой матери, эту вишню, может, хотите малины?
— Где малина у вас? — с интересом тотчас спросил прокурор.
— У меня в огороде растет, детей нет, одни насекомые ее едят.
— Что ж раньше не сказал, — обиделся Крабов, утираясь гимнастеркой. — Вишь, сперва кислятиной накормил, Плюшкин.
Савин развел руками. Все трое опять гуськом пошли по тропке, но быстрее, чем прежде, и теперь впереди семенил гигант-прокурор, спрашивая: «Куда? Сюда? Сюда?», за ним четко вышагивал Крабов, а председатель плелся последним.
Пролезли сквозь дыру в заборе и очутились в дальнем конце огорода Савина. За яблонями виднелась соломенная крыша его избы. Вдоль изгороди сплошным кустарником росла малина — роскошная, густая, но пополам с крапивой.
— Ах, да хороша малина! — взвизгнул прокурор, немедленно забираясь в самую гущу, набирая на шляпу паутины и сухих листьев. — Крабов! Крабов! Нет, это чудо, это не малина, это чудо. Я помню, однажды как-то в детстве мы… М-м-м!
— А у меня, знаете, с малиной… удивительный случай. Это было в Эстонии, пришли мы арестовать одного в очках… — начал было рассказывать Крабов с полным ртом.
Но по листьям хлестко ударил дождь.
Неведомо откуда, как и когда — на небе появились седые низкие тучи, солнце еще скрывалось, а дождь уже хлынул, залопотал, и — недаром парило! — раскатились, один нагоняя другой, разряды грома.
