Я послал ей нежную улыбку.
— А мой брат? — спросило милое дитя с белоснежной грудью.
— Я отправил его в деревню, чтобы передать записку. Он должен будет дождаться ответа и вернется только утром, так что не беспокойтесь.
Я вынужден был лгать, чтобы развязать себе руки на ближайшее время.
Тихо спустился вечер. Все кругом окрасилось последними лучами заката. Природа весело пропела гимн солнцу, как бы говоря ему: «Поцелуй меня прежде, чем уйдешь!»
Я отправил пастушку заниматься коровой, которая продолжала издавать жалобные звуки. Когда она унеслась на своих красивых ногах, я прочел в глазах Ларье немой вопрос…
— Все кончено, — пробормотал я. — Теперь я должен переходить к следующему упражнению…
— К какому?
— Послушай, старина, мы явились сюда не для того, чтобы гадать на ромашке! Как говорит мой приятель Берюрье, нужно пойти посмотреть.
— Ты хочешь отправиться туда сегодня ночью?
— Вот именно. И не потому, что здесь мне скучно. Откровенно говоря, я считаю, что, чем быстрее мы провернем это дело, тем будет лучше для всех…
— Ну, хорошо. Пойдем.
Я поморщился.
— Как сказал бы все тот же Берю, множественное число я заменяю единственным. Я пойду один, Ларье… Со сломанной ногой ты не можешь пускаться в подобную экспедицию!
— Но я знаю местность!
— Да, и ты все мне подробно опишешь…
Он задумался.
— Сан-Антонио, я должен любой ценой подобраться к лаборатории поближе. Когда ты будешь на месте, тебе может понадобиться совет… Мы должны поддерживать связь… Если я останусь тут, расстояние для наших раций будет слишком велико. Я пойду с тобой до болота. Там я найду уголок, где спрятаться, пока ты будешь действовать…
— Ты сошел с ума! А если тебя схватят?
— Тогда я буду отомщен… Я потребую, чтобы меня отвели к какой-нибудь важной шишке… Понятно, что я ничего не скажу о моей болезни!
Он перевозбудился. Глаза его лихорадочно блестели… Я понял, что у него поднялась температура. Да, его нужно было увести… Если бы его жар усилился, и началась горячка, он мог сделать какую-нибудь глупость!
Ну хорошо. Пойдем. По дороге ты расскажешь о расположении зданий.
Пока Ларье пытался встать, я отправился в хлев к покоренным туземцам. Малышка занималась доением своего парнокопытного, чтобы набить руку. Я поцеловал ее и объявил, что скоро вернусь, как только уведу раненого. Девчонка оказалась наивнее младенца. Она спокойно приняла мои объяснения. Наверняка она полагала, что потом я увезу ее с собой, и представляла, как в Брюсселе она будет продавать туристам дешевые сувениры…
