– Очки! – Лис, до сих пор топтавшийся у двери, сунул в руку брата чёрные окуляры.
Распоряжение покинуть «зону боевых действий» не повторилось, и юноша посчитал своим долгом участвовать в назревающих событиях лично.
Подъезд, куда лента электрических фонарей привела иномарку, располагался с правой стороны по фасаду особняка. Здесь всё было оборудовано в соответствии с требованиями к приёмному покою частной клиники. Тур вышел навстречу.
– Я доктор Полозов, – представился он мужчине, выскочившему из салона. – Покажите раненого.
Тот распахнул заднюю дверцу.
– Подстрелили его! Делай, что хочешь, док, но он должен заговорить. Понял? Что хочешь, но этот козёл должен мне назвать номер!
– Не мешайте, – врач слегка отодвинул плечом взвинченного посетителя и заглянул в машину.
Беглый осмотр привёл к очевидным и неутешительным выводам. Тур выпрямился.
– Сожалею, но шансов у него нет. Он доживает последние минуты.
– Вытащи его, док! Заплачу без базара, если этот кретин заговорит.
Тур колебался: стоит ли вообще тревожить умирающего. К тому же, реакция его товарища была врачу не понятна. За свою официальную и неофициальную карьеру Всеволод Полозов встречал разных людей. Одни воспринимали отказ хирурга с пониманием, другие не желали верить в неизбежное и молили спасти погибающего родственника, друга или партнёра, третьи просто молча расплачивались за принесённое беспокойство и увозили подстреленного или порезанного приятеля восвояси. Сомнительный тип из иномарки демонстрировал совершенно иные эмоции: он кипел яростью.
Впрочем, угрозы и обещания на доктора Полозова впечатления не производили. Было нечто другое, заставившее его произнести:
– Давайте перенесём его в помещение.
За спиной вспыхнуло удивление Ворона.
«Я не смог спасти девочку. Постараюсь вернуть хотя бы эту жизнь», – подумал Тур. Он знал, что брат не одобряет принятого решения. Более того, кто-то третий, не столь близкий, но, безусловно, родной, как будто твердил за кордоном сознания: нет, не нужно, остановись!
«Я должен убедиться, что сделал всё возможное», – Тур отсёк от себя сомнения.
Когда раненый оказался на каталке в «приёмном покое», хирург понял, что несчастному не поможет уже ни врач, ни бог, ни даже дьявол.
– Увы. Всё кончено, – бесцветно произнёс он и отошёл от тела.
– Нет! Ты его вернёшь! Слышишь, мать твою! Вернёшь!!
По комнате рассыпалась матерная брань.
Ворон решительно выступил из тени.
– Заставь его говорить! А потом пусть подыхает! – орал посетитель.
