Тогда я решил поразмышлять вместе с ней дальше.
— Вообще вместо того, чтобы выяснить, почему было написано это удивительное письмо, лучше бы попытаться, понять, кто его автор.
— По правде говоря, это и легче, — тотчас отозвалась Салли. — Видишь ли, Вилли, очень мало людей знают или могут знать, что Жан-Пьер Массэ погиб!
— Действительно, совсем немного. Не считая меня, только полицейские и санитар из морга…
— Но ведь были свидетели несчастного случая.
— Свидетелям неизвестно имя пострадавшего.
— Правда. А ты ничего никому не рассказывал?
— Ни одной живой душе, Салли!
— Даже бармену, когда отправился за мадам Массэ?
— Да нет же, клянусь тебе!
— Подожди…
Она наморщила лоб и ущипнула себя за кончик носа. — Ты сказал мне, что, приехав сюда, встретил двух девушек, выходивших из квартиры, причем горничная плакала.
— Ну и что?
— Можно предположить, что эти типы из полицейского комиссариата по той или иной причине позвонили сюда. И это произошло в тот момент, когда ты уже уехал оттуда, но сюда еще не приехал.
— И что же?
— А то, что обе девушки могли знать, что Массэ погиб.
— Ты думаешь, узнав подобную новость, они могли уйти? Посуди сама: одна из них — кузина мадам Массэ, а также помощница и, возможно, любовница ее мужа. Другая — горничная. Неужели ты предполагаешь, что обе смотали удочки, зная, что Жан-Пьер Массэ погиб? Даже не дождавшись возвращения его жены?
— Почему же тогда горничная плакала?
— Да потому, что в доме произошла какая-то драма. Потому что девушка в леопардовом манто — Элен — должна была уйти, а уход при подобных обстоятельствах — печальное событие, тем более в праздничный вечер. И все это свалилось на деревенскую простушку с чувствительным сердечком!
— Да, это — единственная логичная гипотеза, — вздохнула Салли, расстегивая пальто.
На ней было очень узкое черное платье, украшенное серебряными пластинами, а при виде ее декольте у меня пересохло в горле.
— Дети легли? — рассеянно спросил я. Мне было хорошо оттого, что мы снова вместе.
— Нет, они ждали подарков.
— Хочешь выпить стаканчик?
— Не сейчас. Что будем делать, Вилли?
— Я вызвал тебя сюда, чтобы ты ответила мне на этот вопрос. Не может быть и речи, чтобы оставить Люсьенн одну.
Она аж подскочила.
— Ах, вот как! Люсьенн!
— Неужели ты собираешься устраивать мне сцены ревности? Разве ты уже совсем офранцузилась?
Улыбнувшись, она быстро поцеловала меня.
— Ей грозит опасность, — продолжил я после этой мимолетной ласки, — письмо и телефонные звонки говорят о том…
