«Что ж, с возможностями квонгов разобрались, пора и за дело браться, — объявил я стражу замка свое решение. — Кое-какие необходимые вещи отыщу и отправлюсь готовить ловушку для квонгов».
«У вас есть девять дней на решение этой задачи, — уведомила меня Эфа. — Если вы не управитесь к указанному сроку, это будет означать, что возрожденная личность является неполноценной».
«И что тогда?»
«Инициированное мной разрушение неудачного объекта возрождения войдет в необратимую стадию».
«Это что же, выходит, прямо сейчас я медленно умираю?»
«Сейчас нет, но смерть через девять дней неизбежна, если я не изменю решение».
«Как меня вообще угораздило позволить принимать решение о собственной участи стражу замка», — в досаде бросил я, поняв, что угодил в переплет из-за глупого Тила, доверившего свое возрождение невесть кому.
«Властитель, вспомните, ведь я не мыслю своего существования без вас, — пришла мне наполненная печалью мысль. — Вы забыли… Вы позволяете мне не только следить за замком и играть роль хозяйки, но и любить вас».
Я едва не хлопнул ладонью по лбу, досадуя на свою недогадливость. Ведь Тил, едва очнувшись, уже подумывал о теле для Эфы, что указывало на его немалую заинтересованность в этом. Да и само его восприятие Эфы как живого существа следовало принимать всерьез, а не ориентироваться на свои ощущения и считать ее разумным големом. Теперь-то понятно, отчего такое доверие к Эфе. Жаль, сразу я не понял, как обезопасил себя от предательства Древний маг. Хотя не могу себе представить, как вообще можно общаться с Эфой, не говоря уже о любви, когда она так странно мыслит. Действительно, словно какой-то механизм, имеющий набор слов.
«Ничего, Эфа, скоро память ко мне вернется и все будет по-прежнему», — обнадежил я любимицу Тила.
«Я надеюсь на это. И боюсь этого… Столетия существования в виде части охранного комплекса до того изменили меня, что я уже позабыла, что такое быть живой и обладать всей полнотой восприятия и чувств».
«Не тревожься, все будет хорошо», — пообещал я и свернул разговор, пока не проникся жалостью к бедной Эфе и в самом деле не занялся поисками для нее тела.
Дойдя до замка, я занялся сборами. Вероятно, обследовавшие покинутый город экспедиции уже давно сделали из пробитой нами норы приличный выход, но полагаться на других я не стал. Отодрав в холле два шелковых шнура, которые сдвигали шторы, связал их вместе, получив десять ярдов крепкой веревки. А с крюком пришлось повозиться — оказалось, непросто выломать часть орнамента из кованых перил лестницы, ведущей на верхние этажи, и придать нужную форму, даже с учетом того, что металл был мягким.
