Как-то утром газеты вышли с кричащими заголовками — украденные драгоценности нашлись! Тайна Бриллиантового Вора перестала быть тайной.
Вся тюрьма всколыхнулась от подозрений и слухов. Мы понимали: так это дело не останется. И ждали.
Но Бриллиантовый Вор не говорил ничего. Любопытство никому не давало покоя, и в каждой камере, в каждом корпусе звучали одни и те же вопросы:
«Кто настучал?»
«Что произошло?»
Вскоре ответ был получен. Внезапно был совершён столь жестокий акт мщения, что каждому стало ясно, кто предатель. Как-то в один прекрасный день Бриллиантовый Вор прокрался по коридору, в руке у него была бутыль. Он точно рассчитал время и оказался у двери издателя как раз тогда, когда тот входил в свою камеру.
По всему коридору разнёсся страшный крик, жуткий, выматывающий душу вой. Издатель распростёрся на полу, всё его лицо было опалено и распухло от вылитой на него страшно едкой карболовой кислоты, а один глаз вытек. Когда он выписался из больницы, он бы крив на один глаз, лицо его представляло собой один сплошной ком плоти, изрезанный ужасными шрамами. Так выяснилось, что это он завоевал доверие Бриллиантового Вора и предал его.
«Семьдесят пять» — так называлось наказание, назначенное Бриллиантовому Вору за нападение на своего собрата-заключённого. Вор был высоким, стройным мужчиной, элегантным и мускулистым, словом, обладал красотой мраморной статуи.
Тюрьма — не то место, где можно что-либо сохранить в тайне. Меньше, чем за час вся кутузка знала, что теперь Вору достанется по полной. Я шёл из отдела перемещений и по дороге заглянул сверху в проём лестницы, ведущей в подвал. От Вора, привязанного поперёк большой лохани, с ногами, завёрнутыми под неё, а руками, растянутыми поверху, уже оставалось одно лишь кровавое месиво.
Он не издал ни единого стона. Нужно было быть чудовищем — а охранники, проделывая подобные процедуры сотни раз, таковыми и становились — чтобы продолжать избивать это измочаленное тело тяжеленными палками с острыми, как бритва, краями. Кожа была содрана и сквозь окровавленное мясо белели кости. Он уже давно потерял сознание, но безжалостное избиение длилось и длилось.
Палачи остановились. Через полчаса Вор пришёл в себя. Его снова вздёрнули. Заместитель начальника вперился в него взглядом.
— А ну давай, раскаивайся! — загремел он. — Говори, что будешь соблюдать правила!
Изуродованная, истекающая кровью жертва, человек, который не мог ни стоять, ни говорить, поднял серое, с печатью смерти лицо. После долгого молчания с уст его сорвалось хриплое проклятие:
