Каждое воскресенье служащий тюремной больницы обходил все камеры, выдавая заключённым таблетки и хинин. Лекарством наделялись все узники вне зависимости от того, нужно оно им или нет.
Больничный служащий стоял у моей двери. Я чувствовал на себе его взгляд, но сам на него не смотрел. А потом зазвучал голос, тихий и размеренный. Мне показалось, что луч солнца, прорвавшись сквозь тучи, осветил мою тесную каморку. Низкие, бархатные звуки заструились, разрывая мрак темницы, и предо мной, как наяву, встали волнующиеся под ветром прерии и тихие холмы техасского ранчо, приземистое бунгало в Гондурасе, долина Мексики, памятная картина в бальном зале…
— Ну вот, полковник, мы и встретились.
Во всей моей жизни не было более волнующего момента, чем этот, когда Билл Портер произнёс своё простое приветствие. Мне словно нож в сердце вонзили. Я чуть не плакал. Не было сил взглянуть ему в глаза.
Билл Портер в полосатой робе… Многие месяцы мы ели, пили и путешествовали через всю Южную Америку и Мексику вместе. Он ни словом не обмолвился о своём прошлом. Какой же мукой было для меня видеть его теперь! Его тайна, которую он так крепко хранил, кричала из каждой складки его серой тюремной робы, подпоясанной чёрным кушаком. Самый гордый человек, из всех, кого я только знал, стоял по ту сторону решетчатой двери, выдавая каторжникам хинин и таблетки.
— Полковник, мы пользуемся услугами одного и того же портного, но фасоны у нас разные, — произнёс прежний шутливо-серьёзный голос.
Я взглянул на него: неужто он в состоянии шутить? Его лицо всё ещё сохраняло выражение сдержанного, надменного достоинства, но в ясных глазах явственно читались грусть и боль.
По-моему, это единственный раз в моей жизни я не был расположен к разговорам. Билл осмотрел мою висящую мешком робу — я унаследовал её от какого-то каторжника, собирающегося её выбросить. Я вполне сходил за пугало огородное: слишком длинные рукава закатаны, а штаны я заткнул сзади за пояс утиным хвостом. Ботинки были на четыре размера велики, поэтому когда я ходил, раздавался стук, как от целого эскадрона конницы.
— Но скоро вас повысят до первого разряда, — продолжал Портер. Он намеренно затянул поиски коробочки с полагающимися мне таблетками — чтобы иметь возможность дать мне хороший совет.
— Полковник… — быстро прошептал он: беседы были под запретом, а охранник мог появиться в любой момент. — Выбирайте себе друзей поаккуратнее. На воле неважно, с кем ты водишь дружбу; я рад, что вы проявили себя весьма дружелюбной личностью в Гондурасе. Но каторжная тюрьма Огайо — совсем другое дело. Не доверяйте никому.
