Но она предпочитала злиться.
— Номинально. Тем более что ты уезжаешь.
Она взмахнула рукой, как бы отпуская его.
Будь он проклят, если ее отпустит.
Марлоу схватил ее за руку мягко и в то же время твердо.
— Полчаса назад наш брак не казался тебе номинальным. Разве нет, Лиззи?
Она попыталась высвободить руку, но он держал крепко. Она должна понять, что он не мог позволить себе закрыть на это глаза.
— Я попрошу тебя подумать вот о чем; реформы, предлагаемые одним человеком, с точки зрения другого человека могут означать государственную измену.
— А реформа, предлагаемая женщиной, всегда расценивается мужчиной как государственная измена.
Она высвободила руку. Вид ее груди над глубокой линией выреза лишил его самообладания.
— Лиззи, пожалуйста, прекрати манипулировать софизмами. Ты должна понимать: правительство ведет с обществом решительную войну.
Он закрыл рот и глаза, чтобы не сболтнуть лишнего.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что все это чересчур серьезно, Лиззи. — Он посмотрел ей прямо в глаза, чтобы она восприняла его слова серьезно. — Ваше общество могут обвинить в государственной измене.
— Не смеши людей. — Но ее голос слегка дрогнул. — Какая это измена? Простое реформирование, которого тори так боятся. Ради того, чтобы сделать правительство более отзывчивым. Не избавиться от него, не сбросить.
— Кое-кто видит все иначе.
— Кто? Большинство людей, у которых есть разум, видят все в другом свете. Мир уже изменился, Джейми, и нам нужно идти с ним в ногу. Двадцать лет назад никто не мог представить, что «Права человека» Томаса Тейна могут быть опубликованы, не говоря уж о том, что их будут читать думающие люди. Но с тех пор прошло две революции. Две! Старый порядок мироустройства изменился и будет продолжать меняться. Раз люди начали думать, видеть и чувствовать иначе, ты не можешь заставить их вернуться к прошлому. Не получится. Неужели ты этого не понимаешь?
Он многое видел. Видел свою красивую Лиззи, пойманную в сети недовольства правительством. Ее глаза сверкали огнем и страстью. Сети, которые он собирался сбросить.
— Пожалуйста, Лиззи. — Он говорил нарочно тихо, спокойно. И твердо. — Пожалуйста, обещай, что останешься в стороне от пламенных дел и пылких слов, пока я буду в отлучке.
— Боже, нет. Зачем мне это делать?
Она отвернулась, собираясь уйти, как обычно, но он удержал её за тонкую кисть.
— Лиззи, это важно. Обещай мне. Если что-то случится… я не смогу о тебе позаботиться.
