— Только когда идет дождь.
А она жила в Англии. Более мокрым местом могло быть разве что днище корабля.
Марлоу поставил сундук и направился к открытому ящику. Книги в желто-коричневых и рубиновых кожаных переплетах имели зачитанный вид и загнутые уголки страниц. С удивлением для себя он обнаружил среди прочих Пейна, Уилберфорса и Мэри Уолстонкрафт. Боже милостивый. Названия дышали махровым радикализмом. А он-то думал, что она читает Фанни Берни, Шарлотту Смит или Анну Радклиф, но романы в ее собрании не наблюдались. Он бы, наверно, меньше удивился, если бы она изъявила желание вступить в духовный сан.
— Мэри Уолстонкрафт? Ты, Лиззи, читаешь такие глубокие философские трактаты?
Она подарила ему одну из своих бесчисленных улыбок, но на этот раз он разглядел в ней примесь гордости.
Очевидно, она втайне гордилась своими литературными предпочтениями.
— Но ведь ты никому не скажешь, правда? Меня перестанут приглашать на обеды и чай, если я прослыву интеллектуалкой.
Она произнесла это слово так, как если бы говорила о редкостном виде растений.
— Твоя тайна умрет во мне. Но тебе самой нужно быть осторожней со всем этим. — Он покопался в ящике еще и нашел «Размышления о революции во Франции» Эдмунда Берка. Что являлось полной противоположностью Пейну и Уолстонкрафт. — А твой отец знает, что ты такое читаешь?
Это могло бы объяснить резкие выступления сквайра против радикального мышления.
Ее улыбка преобразилась в нескрываемый сарказм.
— Я не подотчетна отцу.
— Уже нет. А тебе не кажется, что теперь ты подотчетна мне? Мы женаты.
Он старался говорить спокойно и интонировать свои слова в форме вопроса. Но в ответ он увидел выражение испуганного удивления. И на щеках зарделись пятна румянца.
— Каким назидательным ты вдруг решил стать, совсем как мой отец.
Лиззи отошла от него и, вероятно, выскочила бы из комнаты, если бы он не встал на ее пути, пресекая ее излюбленный способ реакции на взгляды, идущие вразрез с ее собственными.
Слова Лиззи задели его, не глубоко, но все же. Не очень приятно, когда о тебе составляют ложное мнение. Он ей не отец, и его взгляды не совпадают со взглядами сквайра. Но он должен был показать Лиззи ее место в мире.
— Мне жаль, что ты видишь это так, Лиззи. Но нельзя рассчитывать, что всю жизнь будешь делать только то, что тебе нравится. Мы теперь семья, и то, что делает один из нас, отражается на другом.
— И я должна делать то, что нравится тебе, да?
Ее дерзкий тон сказал ему, что она продолжает дуться.
