— Я не одна. У меня есть слуги.
— Инвалид с женой? Едва ли они для этого годятся. Их даже нигде не видно. Здесь некому заботиться о ваших нуждах.
Лиззи не ответила. Его мнение о Тапперах ее не интересовало, потому что она знала им цену. Как и Джейми.
— А что подумают, люди о вашем желании сидеть в затворничестве?
Лиззи ощутила, как вместе с раздражением стала крепнуть и ее хрупкая сила. Гнев, как ни странно, значительно упрощал задачу, расставляя все по своим местам.
— Люди подумают, если вообще будут думать, что я только что понесла тяжелую утрату.
— Возможно. Но возможно, сочтут, что бы остались здесь, чтобы чувствовать себя свободной и делать все, что заблагорассудится. И с кем заблагорассудится.
На мгновение Лиззи опешила. Он поразил ее извращенным пониманием ее души. В каждом новом слове все более и более обнажалась недобрая суть его характера.
— Может быть, — сказала она со всей холодностью, на какую была способна.
Она действительно стремилась к свободе, но не в том вульгарном смысле, какой он вкладывал.
Все же, когда он ответил, она не заметила в его тоне или выражении лица ни сарказма, ни цинизма.
— Я серьезно. Вы красивая женщина, Элизабет. Слишком красивая, чтобы прятаться здесь и хоронить себя во вдовстве.
Отняв у него свою руку, она хотела отойти, но Роксхем поймал ее за запястье.
— Вы должны знать, что вызываете мое восхищение, — заговорил он низким, напористым голосом. — Непременно должны. Не могу представить, чтобы ваш брак с Марлоу был союзом по любви. Но он дал вам то, в чем вы нуждались: деньги, этот дом. Я могу дать опору, положение в обществе — все, что только пожелаете.
Его признание потрясло Лиззи, Как ничто другое. Не в этом ли заключалась причина его грубого поведения? Не было ли это признанием? Оказывается, он ревновал ее. И продолжал ревновать. Ревновать к мертвому мужчине. Это многое объясняло, но мало что извиняло. Все же его признание смягчило ее закипающий гнев. К нему она ничего не чувствовала, кроме жалости.
— Простите, Роксхем, — сказала Лиззи как можно мягче. — Но я хочу лишь одного — вернуть своего мужа.
То, что ее несостоявшийся ухажер с матерью тотчас уехал, не вызвало у Лиззи удивления. Коляска укатила с такой стремительностью, что скрылась из виду прежде, чем Таппер успел прийти, чтобы закрыть за ними дверь, что сделал с очевидным удовлетворением.
— Насколько могу судить, вы это не одобряете, мистер Таппер.
— Капитан просил, чтобы дом стоял на замке. На двери даже нет молоточка, но они все же вошли в дом.
