— Да, — ответила Жаклин.
— Тогда знай, что папочкины деньги теперь мои. Сейчас Роджер за ними присматривает, пока я не вырасту, да? — обратился он к своему опекуну.
— Да, малыш, но сейчас не время и не место говорить об этом, — пробормотал Роджер с мягким укором.
Тони округлил глаза.
— Почему? Пусть знает, раз приехала за деньгами! — Мальчик с вызовом посмотрел на оторопевшую Жаклин. — Это ведь правда?
Она умоляюще взглянула на Роджера, потом на Тони.
— Я приехала повидаться с тобой, Тони. А почему ты думаешь, что мне нужны твои деньги?
— Папочка сказал, что ты когда-нибудь явишься, но только из-за денег.
— Ложь! — воскликнула Жаклин, с беспокойством вглядываясь в нахмуренное личико сына. — Я приехала, потому что люблю тебя!
Тони усмехнулся.
— Да, папочка предупреждал, что ты так и скажешь.
Жаклин старалась сохранять спокойствие.
— Твой папочка… — хрипло прошептала она, чувствуя, что глаза наполняются слезами, — ошибся…
— Почему плачешь? — с любопытством спросил мальчик.
Жаклин смахнула слезы и поймала на себе сочувственный взгляд молодой женщины, стоящей у кровати Тони. Краска стыда залила ее щеки. Жалость незнакомки явилась последней каплей в чаше унижения.
— Глупости… Папочка ведь говорил тебе, что я никогда не плачу, — сказала она дрожащим голосом. — Похоже, я здесь лишняя. Наверно, тебе хочется побыть с Роджером. Не буду вам мешать. Спокойной ночи, Тони. — Она бросила взгляд на Роджера. — Подожду тебя в коридоре.
Чувствуя, что вот-вот разрыдается, Жаклин повернулась и выбежала из палаты. Закрыв за собой дверь, она бросилась к ближайшему открытому окну и жадно вдохнула сырой воздух, борясь с подступающими слезами. Но они все-таки хлынули у нее из глаз. Жаклин беспомощно привалилась к стене.
То, что сделал Питер, не имеет названия! Мало того, что он обманул ее, сказав, что Тони умер, он еще и приложил все усилия, чтобы внушить мальчику отвращение к родной матери! На тот случай, если они все же когда-нибудь встретятся. Он добился своего: Тони ненавидит ее…
— Присядьте, миссис Стэнли.
Жаклин, поглощенная своим горем, не заметила, что уже не одна. Рядом была молодая женщина, которая явилась невольным свидетелем ее унижения. Не в силах возражать, она оперлась на предложенную ей руку и опустилась на один из стульев, стоящих у окна.
— Может, выпьете чаю или кофе? Принести что-нибудь?
Губы Жаклин дрогнули в жалком подобии улыбки.
— Вы кто?
— Кэтлин Модин, гувернантка Тони. Сейчас, скорее, сиделка.
